Тень Саддама Хусейна
Шрифт:
Отчаяние и безысходность лишили меня последних сил, и я рухнул на землю. После всех моих стараний и мучений я наткнулся прямо на них. Крайне подавленный, я думал лишь о том, застрелят они меня прямо здесь или же отвезут обратно в лагерь для ритуальной казни. Я получил ответ немедленно Мулла приблизился ко мне и остановился надо мной с ружьем в руках.
– Извини меня, Микаелеф, - сказал он сочувственным тоном.
– У меня нет другого выхода.
Он поднял ружье, и я подумал, что не стоит молить его о пощаде. У меня не возникло и желания сказать напоследок что-то значительное или как-то проявить свою храбрость. Вместо этого я думал об Амне
Не знаю, сколько времени я просидел там, наклонив голову. Секунды текут по-другому, когда они последние, и мысли о жене и дочери не отвлекли меня от жуткой реальности, происходящего. Я был в ужасе и молился, чтобы Мулла по крайней мере покончил со мной быстро и безболезненно.
– Я не могу сделать это, - сказал наконец Мулла.
Я поднял голову. Мулла опустил ружье и качал головой, как будто сам не мог поверить своей слабости.
Затем раздался выстрел. Но стрелял не Мулла и не его спутники, один из которых, схватившись за бок, упал на землю.
– Прячьтесь!
– закричал Мулла, но как только с его губ слетело предупреждение, раздался треск пулеметной очереди, которая прошила другого курда. Третий, словно прижатый к дверце машины, несколько секунд стоял во весь рост под пулями, прежде чем свалился на землю. Последний из бандитов попытался залезть под машину, чтобы укрыться от обстрела, но не успел. Пулеметная очередь оставила кровавый пунктир на его спине и он сполз с капота машины на землю.
Только Мулла остался невредим. Он нырнул вправо, чтобы скрыться за каменистым выступом, и когда армейский вездеход, набитый солдатами, появился из лощины, он сделал несколько безнадежных выстрелов, прежде чем встать с поднятыми вверх руками. Вездеход остановился и из него выскочили четверо солдат. Муллу сбили с ног и повалили на землю. Один из солдат готов был расправиться с ним, когда офицер, который оставался в машине, крикнул ему:
– Подожди! Мне нужен пленник!
Он вышел из машины, подошел к четырем курдам, лежащим около своей машины, и ткнул каждого по очереди сапогом. Двое были ещё живы. Тогда он без малейших церемоний выстрелил им в голову. Затем приблизился к Мулле, окруженному солдатами.
– Этого, - произнес он, сардонически улыбаясь, - мы оставим в живых.
Затем он обратил внимание на меня, когда я поднимался на ноги, и мне стало любопытно, что он предпримет, увидев перед собой президента страны в таком бедственном положении.
– Рад видеть вас живым и невредимым, Микаелеф Рамадан, - сказал он на этот раз с искренней улыбкой.
– Меня щедро вознаградят за то, что я нашел вас.
Слегка ошеломленный, я спросил его, было ли его эффектное и своевременное появление счастливой случайностью. Он ответил, что ранее получил по радио подробное сообщение о воздушной атаке на курдский лагерь. Ему было поручено обыскать прилегающую местность и найти родственника президента. Они заметили приближающуюся курдскую машину и устроили засаду в лощине.
– Мне назвали ваше имя и сообщили, что вы удивительно похожи на вашего кузена Саддама. Когда я в бинокль увидел ваше лицо, я сразу понял, что вы его родственник.
Его люди, казалось, с изумлением разглядывали меня, но когда один из них спросил, не Хусейн ли я собственной персоной, офицер ударил
Меня немедленно отвезли в Багдад, и первым, кто меня встретил, был доктор Айяд Джихад, один из личных врачей Саддама, с которым я познакомился четыре года назад, когда мне делали пластическую операцию. Если не считать некоторого истощения организма от недоедания и обезвоживания, мое физическое состояние было неплохим.
– С вами ничего страшного, все вылечит стряпня вашей матушки, пошутил Айяд.
Оказавшись в Багдаде, я позвонил Амне, и когда меня наконец привезли домой, она встретила меня потоком счастливых слез. Матушка также была несказанно счастлива увидеть меня живым. Надия спала, и когда я оглядел её, просто поразился, как она выросла всего за пять месяцев моего отсутствия. Я почти смирился с тем, что никогда больше не увижу её, и меня так переполняли чувства при виде её прекрасного маленького личика, что я не выдержал и разрыдался.
За то время, что я находился в плену, были предприняты радикальные шаги по изменению системы безопасности Саддама. Эту задачу возложили на его нового зятя Хуссейна Камиля, и принятые им меры казались основательными: были укреплены багдадские чрезвычайные силы, ответственные за гражданский порядок, была увеличена численность Республиканской гвардии и сформирована специальная республиканская гвардия (СРГ).
В СРГ Хуссейн Камиль вербовал исключительно четырнадцатипятнадцатилетних мальчишек, многие из которых были неграмотными. Их направляли в военный колледж в Багдаде и воспитывали в принципах "саддамизма". Хуссейн Камиль был убежден, что через пять лет эти молодые люди создадут непробиваемый заслон вокруг президента.
Также сформировалось тройное кольцо безопасности: 3 тысячи стражей охраняют каждое движение Саддама и его семьи; 3 тысячи других дежурят на территории вокруг президентского дворца; и ещё 5 тысяч патрулируют Багдад и десятикилометровое кольцо вокруг города. Четырнадцать батальонов СРГ были пронумерованы от первого до пятнадцатого. Саддам слишком суеверен, чтобы иметь "13-й батальон".
В 1984 году было создано Военное разведывательное управление и сформировано Специальное агентство безопасности. Сотрудники ВРА были ответственны за военную разведку в иракской армии. САБ было поручено охранять Саддама и его семью во дворце. Его сотрудники также сопровождали министров за границу, действуя как специальные секретные агенты. Саддам не зря не доверял министрам, когда они находились вне его поля зрения, и сотрудники САБ вели постоянную слежку за министрами и отправляли свои сообщения в президентский дворец.
Чтобы пополнить армейские ряды, Саддам ввел новую меру - призыв в армию студентов, не сдавших выпускные экзамены. Многие молодые люди, у которых не было особой надежды на сдачу выпускных экзаменов, продолжали учиться дальше, чтобы избежать военной службы. Саддам также считал, что этим молодым умникам, многие из которых критиковали военную кампанию против Ирана, следует преподать урок патриотизма, который заставил бы их хорошенько задуматься.
В начале 1984 года военный конфликт с Ираном разгорелся с новой силой. В феврале началась так называемая "война городов", когда ракетному обстрелу подверглись семь иранских городов. Иран ответил обстрелом Басры, Ханекина и Мандали. Весь мир заговорил о больших потерях среди мирного населения, и после вмешательства ООН обе стороны согласились остановить бомбардировки, по крайней мере на некоторое время.