Тень уходит последней
Шрифт:
– Ой, корреспондент. Ой, как это, что я натворила такого?
– А-а...- не успел Синцов и на этот вопрос ответить, как и на предыдущие, а она уже следующий задает:
– вы ко мне как к Польке, про Аньку Порошенко?
– Да, - наконец, успел ответить Николай.
А тетя Маша его и не услышала, так как задавала уже другой вопрос:
– А она призналась?
– В чем?
– Ой, я ж вам говорю, она такая. А Петр и с того света за ней пришел, а вы его спрашивали?
– Кого?
– икнул Николай.
– А, вот, вы у него интервью возьмите. Он-то
– Я...
– А вы спросите ее, а то в психбольницу сбежала, так, он ее и там достанет.
– А кто?
– пятясь назад от наступающей на него женщины, вот-вот начнет махать руками Синцов.
– А я вам скажу. Там у нее какие-то бумаги. А отец их боится, и с того света за ними пришел, говорит, чтобы она их не жгла и не закопала, а разорвала на мелкие части, чтобы Белый Ангел их не прочитал и не отдал Черному Ангелу, а то его и на суд не пустят, - тараторила бабка.
– А хранятся они в красной папке.
И только сейчас дошло до Синцова, что он включил диктофон на своем мобильном телефоне.
– А я вам скажу, что не надо ей рвать ту бумагу, ту папку. Пусть она отдаст ее Черному Ангелу, а то у него и машина, и дом - хоромы. Фу-у!
– остановилась бабка, уткнувшись обеими руками в Синцова, приплюснутого к стене.
– Мария Федоровна, да о чем вы?
– отведя от своей груди руки женщины, спросил Николай.
– Так, вы про Аньку-то пришли ко мне расспрашивать, Поля говорила. Или вы не тот?
– Да, да, я не тот, я - следователь, - соврал Николай.
– Может, мне водички дадите, а то сухо в горле стало...
Бабушка тут же юркнула в комнату и через несколько секунд стояла перед ним в прихожей, держа в руке алюминиевую кружку с водой:
– Пейте.
– Спасибо, - сделав несколько глотков, Николай протянул назад кружку.
– А когда вы обо всем этом узнали? Почему об этом раньше не рассказали?
– теперь на хозяйку дома стал наступать Синцов.
– Пройдемте к столу, нужно оформить документы.
– Ой, ой, я щас, я щас!
– и откинув в сторону занавеску, показала, куда пройти "следователю".
Мария Федоровна Тычкина жила также бедно, как и баба Поля. Домик небольшой на две комнаты с кухонкой, ванной комнатой. Туалет вынесен на улицу. На нижней полке серванта, модном в семидесятые-шестидесятые годы, стоял набор слоников, сделанных из бело-желтоватой глины. В последнего, самого большого из них, уперлась фотография в темной глиняной рамочке. На ней изображены молодые Марина со своим мужем. Теперь она, как и тетя Поля, вдова. У обоих мужья бывшие химики, много лет отработавшие на химкомбинате, умерли, не дожив и до сорока своих лет...
– Этот сервант мы купили на премию, - вспоминает свою молодость Мария Федоровна.
– Наш завод выполнил пятилетний план за три года. Вот на эту премию и купили сервант. А за ними очередь была огромная. Но спасибо мебельщикам, они тоже свой пятилетний план выполнили за два с половиной года, поэтому наша очередь была не долгой, - и куда делся ее простой слог, непонятно. Теперь она напоминает учительницу или какую другую женщину с образованием. Каждое ее слово словно с газеты
– Вот времена были, - с растяжкой проговорила последнее слово Мария Тычкина, громко зевая, забыв прикрыть ладонью перед своим гостем свой беззубый рот.
– Да, да, - согласился Николай, - мои родители тоже работали на химкомбинате, аппаратчиками, - и посмотрел на маленький квадратный будильник, стоявший посередине серванта на второй полке, и чуть не присвистнул, на часах двадцать два тридцать семь.
– Спасибо вам за рассказ, Мария Федоровна, до свидания, - и одевшись, вышел на улицу.
Куда ближе идти до остановки, второпях одеваясь, Синцов у бабушки не спросил и повернул налево, и пошел по полутемной улице.
Действительно, фонари не на всех столбах здесь горят, обратил внимание Синцов, ежась от холода в легкой куртке.
Улица старая, застроенная еще при царе Горохе. В каждом палисаднике стоят большие деревья, в основном, грецкие орехи, саженцы которых, наверное, когда-то выдал всем жильцам этой улицы химкомбинат, и они во время субботника их высадили.
Вспомнил обещание позвонить Дятлову и набрал его телефон.
– Добрый вечер, Федор Викторович, Синцов это. Да, все нормально, встретился с обеими - тетей Полей и тетей Марией. Да, вы правы, у них все связано с потусторонними силами. Такое наговорили, что теперь страшно и по улице идти.
– Я тоже такое чувство тогда испытал, когда поздним вечером шел домой. А еще ветер был, деревья качало, лампы то гаснут, то загораются. Жуть.
– У меня вопрос к вам, Федор Викторович, может, это черные риэлторы на них подействовали. вы эту версию не проверяли? Проверяли? А почему они говорят, что Анна находится в психбольнице, ведь вы говорили, что она пропала?
– Уже шесть месяцев, как прошло с тех пор, так никто и не знает, где она находится, Коленька. А думают люди, что она находится в психбольнице, потому что она действительно сошла с ума. Ей казалось, что за ней кто-то гоняется и требует ей отдать какой-то красный блокнот отца с какими-то записями.
– А собака, это правда, так и осталась после похорон у могилки ее родителей, там и скончалась?
– Так говорят, и кладбищенские служители тоже так говорят. Она с первого дня похорон охраняла их могилу, говорят, даже рылась там, хотела вызволить своих хозяев из-под земли, как живых.
– Может, так и думала, что они еще живы?
– По результатам медицинской экспертизы у обоих после падения были сломаны шейные позвонки, Коля. И пока они во дворе лежали, было на улице тепло, собака выла, но никто из жильцов на это не обращал внимания. А, вот, когда запах тления стал сильным, люди вызвали участкового полицейского, только так и определили, что они мертвы. А дочка ихняя находилась на учебе в Москве. Ее вызвали оттуда. А когда ее начали расспрашивать о том, что могло заставить ее родителей спрыгнуть со второго этажа, она предположила, что это приведение. К ним якобы не раз приходил какой-то юнец. Ее папа говорил, что это - юноша, погибший на заводе из-за какого-то его попустительства, когда он, Павел Порошенко, работал там мастером цеха.