Тень Великого Древа
Шрифт:
Она согласилась:
– Пусть на Звезде они жрут из свиного корыта.
Хлестнула коня и помчала вниз, к воротам Флисса - туда, где Пауль. Ничто уже не имело значения, все рухнуло. Нет времени соблазнить командира, не будет битвы, которую можно выиграть. Осталось пройти путь до конца – и увидеть, как растопчут Флисс.
Пусть хотя бы быстрее!
Когда она настигла авангард, тот еще не вошел в город. Пауль и ханида вир канна почему-то не рвались на штурм. Стояли в поле, ярдов за триста от ворот, а перед ними держали
В числе двух женщин.
По никому не известной причине орда все еще не раздавила этих двух сумасшедших баб и не хлынула во Флисс. Пауль чего-то ждал, окруженный кольцом перстоносцев. Женщины молились, поминутно осеняя себя спиралями.
Аланис подъехала к командиру, следом за ней – Алишер.
– Прости, - сказала она Паулю. – Знаю, что ты изгнал меня, но думала, будет бой. Я не могла пропустить.
Он повернулся к ней – не такой, как ночью, а прежний. Без страха, без похоти, равнодушный. Спросил:
– Ну как, ты наелась?
– Прости?..
– У тебя чесалось между ног. Я дал тебе время. Почесалась?
Он мельком глянул на Алишера, и Аланис залилась густой краской.
Пауль повел рукой. Шея шавана хрустнула, голова отвисла назад, за плечи. Сломанное тело проскакало еще несколько ярдов, прежде чем рухнуть с коня.
– Он имел мою женщину, - спокойно сказал Пауль остальным ханидам. – Нельзя иметь мою женщину. Я не разрешаю.
Гной-ганта тронул поводья и поехал вперед. Аланис двинулась следом, плененная его жестокостью. Так сложилось между ними, что один всегда имел власть над другим. Если Аланис не правила Паулем – она была его рабыней.
Проехав сквозь кольцо перстоносцев, Гной-ганта приблизился к двум женщинам. Аланис нагнала его – и вот они стояли рядом, двое против двоих. Пара конных – против пары пеших. Два злодея – против двух монашек.
Одну из защитниц Флисса Аланис не знала в лицо, но вторую вспомнила с первого взгляда: святая мать Корделия, носительница диадемы, правая рука архиматери Эллины. Фактически, глава Церкви Праматерей.
Стук копыт прервал их молитву. Корделия подняла взгляд – и Аланис прокляла ее за то, что монахиня не удивилась:
– Леди Альмера. Приветствую вас.
– Мать Корделия, не знаю, почему вы здесь стоите, но советую уйти с дороги. Орда не имеет уважения к вашему чину. Когда начнется атака, вас растопчут.
– Я запрещаю орде войти в город Флисс, - сказала Корделия. Ровно, спокойно, с такою твердостью, что Аланис ощутила себя цыпленком.
– Святая мать, это не зависит от вас! Пауль не боится ни Церкви, ни богов. Когда он прикажет, город будет взят. Уйдите!
Корделия вывела в воздухе спираль и произнесла:
– Мне жаль видеть вас на той стороне. Полагаю, миледи, вы заблудились.
Аланис что-то сказала, но Корделия не услышала: она вновь завела молитву.
Аланис что-то сказала Паулю. Может, о том, что нужно пощадить Корделию - ведь, тьма сожри, такую отвагу нечасто встретишь! Или о том, что он – мерзавец и дрянь, и она ненавидит себя, и пусть он сдохнет, подлец! Но и Пауль ее не слышал.
На верхушке
– Здравия вам, лорд Пауль, - могуче, будто с кафедры, изрек Галлард Альмера. – Рад видеть вас у стен моей цитадели.
– Мое почтение вашему преосвященству! – Неизвестно, где пряталось в Пауле благочестие, но сейчас оно хлынуло вовне. – Я счастлив избавить вас от затруднений, связанных с нападками вероломных Фарвеев!
– Премного благодарю. Вы – истинный друг, коих мало послали мне боги. Прошу войти в мой город и разделить праздничный стол.
Он не желал замечать Аланис, и это ранило. Галлард положил тьму усилий, чтобы ее убить. Трясся от страха перед ее возвращением, плел интриги, вступал в сговоры. Пауль провел ее за собой через множество лишений, делил с нею жизнь и смерть, сходил от нее с ума, чуть не лег под нее. А теперь обоим – будто наплевать!
– Как видите, ваше преосвященство, имеется трудность, - голос Пауля был ровен и полон почтения.
– Вход во Флисс преграждают две дамы. Священный чин, коим они наделены, не дает мне проявить невежливость. Я должен стоять здесь, пока не уйдут.
– Тебе плевать на святость! – Прошипела Аланис, не слышимая никем.
Галлард Альмера склонил голову, весьма довольный словами Пауля:
– Я слышу речи благочестивого человека, и тем сильней мое желание разделить с вами стол. Позвольте развеять ваше заблуждение. Мать Корделия сеет раздор между ветвями Праотцов и Праматерей. Ради личной выгоды она затеяла войну со мною и погубила множество жизней. Ее деяния недостойны священнослужителя. Я отлучаю от Церкви мать Корделию и ее помощницу!
– Вы не можете! – Вскричала монашка.
– Премного благодарю, ваше преосвященство, - поклонился Пауль и сделал движение рукой.
Аланис услышала, как хрустнули кости. Корделию переломило поперек груди, помощницу – ниже пояса. Трупы смялись, обвалились на землю. Аланис стиснула зубы, чтоб задавить в себе крик.
– Приглашаю тебя на обед, - сказал Пауль, поманив ее рукой. И добавил очень тихо: - Потаскуха.
Искра - 3
Июль 1775г. от Сошествия
Фаунтерра
Топор поднялся над поленницей и поплыл к потолку. Он парил легко и величаво, как орел, наслаждаясь красотой неспешного полета. Рукоять темнела полированной гладью, лезвие играло бликами свечей. Пока Мира любовалась им, инструмент повернулся в воздухе.
– Эй, так не годится! Вы упадете обухом вниз. Нет уж, сударь, извольте падать лезвием!
Мира создала второй управляющий луч, поймала топор за конец рукояти. Рукоять опустилась, лезвие грозно поднялось.