Тень Великого Древа
Шрифт:
– Ваше величество, мне требуется согласие пациента…
Нави повернулся к Итану, поежился, глядя на то, что теперь представляло собой лицо секретаря.
– Когда с вами сделали это?..
Итан уставился в стену. Как и прежде, он не решался говорить при Минерве. За все время Мира услышала от него три слова: «ваше», «величество» и «простите». Вместо Итана ответила мать:
– Господин лекарь, это случилось в начале мая. Сразу после бунта Подснежников.
– Я не лекарь, - покачал головой Нави. – Прошло два месяца. Кости успели срастись… в том положении, которое мы наблюдаем. Есть лишь один способ исправить дефекты: заново
– Как вы сказали?..
– Это будет настоящей пыткой, - мрачно выдавил Нави. – Скальпель даст местную анестезию, но ее не хватит, чтобы заглушить такую боль. Кроме того, кости смещены, а значит, могут быть сдвинуты и нервы. Я буду задевать их в ходе операции, отчего боль усилится.
– Но вы же сможете, сударь! – воскликнула Мира. – Достаточно перетерпеть, чтобы снова стать здоровым!
– Все слишком запущено. Вероятность успеха – шестьдесят семь процентов.
Родители Итана не разбирались в математике. Отец переспросил, и Нави дал пояснение:
– Один шанс из трех, что я не смогу вернуть все, как было. Кроме того, есть примерно один шанс из восьми, что в ходе операции повредится крупный нервный узел, результатом может стать паралич лицевых мышц.
Отец и мать Итана размышляли недолго. Переглянулись, кивнули друг другу, и отец сказал:
– Ваше величество, мы очень благодарны, но не хотим снова причинять мучить Итана. Видят боги, он и так выстрадал достаточно.
– Но это может помочь! Сударь Нави применит Священный Предмет, Итан снова станет полностью здоровым!
– Только два шанса из трех, ваше величество. А вытерпеть боль все равно придется, правильно, господин лекарь?
Гримаса на лице Нави была выразительнее слов. Мира воскликнула:
– Но это лишь несколько часов! Вытерпеть – и снова жить счастливо! Итан, прошу вас, соглашайтесь!
Он смотрел в сторону, прячась от Миры. По щеке его побежала слеза. Мать сказала:
– Ваше величество, умоляю, поймите нас. Итану пришлось так тяжело… Сначала мы боялись самого худшего. Казалось, он никогда уже не встанет с постели… Но лекари, которых присылали ваше величество и Ворон Короны, приложили все усилия. Благодаря вашей заботе сыночек снова начал говорить, кушать, спать по ночам… И главное – боль почти ушла! Бывает так, что за целый день нигде ни разу не стрельнет! Сыночек мой почти научился жить заново! Еще немного – и мы даже на улицу начнем выходить… А теперь этот господин предлагает заново вытерпеть всю ту же боль. А он ведь даже не лекарь, и очень молод… И сам же говорит, что может выйти паралич… Пощадите, ваше величество. Увольте.
– Поймите, это же для блага вашего сына! Я настаиваю!..
Нави возразил:
– Боюсь, настаивать вы не можете. Мне требуется согласие пациента.
Мира положила руку на плечо Итана. Он дернулся, сжался в комок. От мучительной, обжигающей жалости Мире захотелось плакать.
– Я прошу вас… Итан, дорогой, согласитесь же… Все пройдет отлично, я верю, поверьте же и вы! Немного страданий – и все будет как раньше!.. Как при дворе прошлой весною, вы помните?..
Итан закрыл лицо ладонью и затрясся в беззвучных рыданиях.
Мира вздрогнула, когда поняла: сейчас она причиняет ему не меньше страданий, чем трижды проклятые Лидские Волки. Каждый ее визит – не забота, а позор и унижение для Итана. За год она стала императрицей, он – жалким калекой. Если он все еще любит ее, что может быть хуже подобной встречи?
При каждом
Мира потеребила корсет, который как-то особенно сильно сдавил грудь. Спросила уже без надежды:
– Сударь, что вы решили?
– Ваше величество, простите… - выдавил Итан. – Я не стою таких хлопот… Не нужно, ваше величество…
Не нужно больше приходить, - вот что он имел в виду.
– Всего вам доброго, - сказала Мира и ушла, задыхаясь от стыда и скорби.
В карете она предпочла бы остаться одна, но Нави-то приехал с нею вместе, куда его теперь денешь? Он сидел в кабине напротив Миры, а рядом – капитан Шаттэрхенд, верный защитник императрицы. Капитан понимал, что Минерва никак не настроена на беседы, а вот Нави бестактно нарушил молчание:
– Ваше величество, кайр-казначей говорил, что сын его друга тяжело ранен. Если он согласится, я мог бы попытаться…
– Зачем? – бросила Мира.
– Чтобы вылечить… Я не медик, но с помощью скальпеля могу сделать больше, чем ваши лекари. Быть может, мне удастся…
– Я имею в виду – зачем вам его лечить? Сорок Два для вас никто, чужой человек. Хотите выслужиться передо мною? Право, не стоит! Уже попытались – ничего хорошего не вышло!
Нави покраснел, словно юная девица.
– Как – зачем?.. Он же страдает…
– Итан тоже страдает. Много вы сделали для него?!
– Я пытался! Но должен был предупредить, нельзя иначе.
– Вот именно, пытались…
Нави раскрыл рот, но капитан оборвал его:
– Довольно! Не докучайте владычице.
И юноша уткнулся в окно, а Мира с горечью и злобой смотрела на него, думая: как можно быть настолько черствым? Навязывать беседу, когда мне так плохо! Из-за вас, между прочим: могли солгать про эти ваши проценты... Ладно, не только из-за вас, я и сама виновата. Забыла Итана, пока упивалась властью, потому теперь моя помощь выглядит столь лицемерно… Но вы тоже хороши! Обещали лечить, а не языком болтать!..
Как вдруг Минерва поняла: не ей одной плохо. Нави горюет ничуть не меньше, его личико серо от печали. Смягчившись, она спросила:
– Вы расстроены тем, что не сдержали обещания? Полноте, сударь. Вы оказали мне огромную услугу с Перчаткой Могущества, я этого не забыла.
– Я расстроен потому, что хотел помочь. Если б вылечил Итана – это было бы чистое, однозначное добро. Без дурных последствий, без побочных эффектов. Добро – и точка. Знали бы вы, как редко такое удается…
Искренняя горечь его слов обезоружила Минерву.