Тени города Энкёрст
Шрифт:
Впереди показался Арканов мост. Этот мост славился в первую очередь тем, что романтичные особы обожали делать на нем предложение своим дамам сердца. Только вооруженные гвардейцы с гербом Стромов (серебряное солнце) на доспехах, идущие ей на встречу, шли явно не с этой целью.
— Проклятье, — тихо выругалась Джин и мысленно стала примеряться к прыжку с моста в загаженную речушку.
Факел бросал дрожащий отсвет на блестящие от влаги стальные шлемы стражи. И не менее стальные клинки, небрежно висящие в открытых ножнах.
— Комендантский час, — просипел мужик с покрасневшей кожей на шее. И
Двое других, рослых гвардейцев обступили девушку и вооружившись масляными фонарями, стали осматривать повозку со всех сторон, особенно ее днище. Кого они там пытаются найти, диверсантов?
— Труп, — честно ответила девушка, но она не была бы собой без толики лжи, — прокаженный ужасно, все лицо крысы сожрали.
— Неужели, — красношеий ощерился редкой улыбкой и сплюнул на мостовую, Джин только сейчас разглядела сквозь смрад перегара его косые глаза, — сейчас мы все и проверим. Джернос, Хавер, — окликнул он служивых, — проверьте чего там у этой девчонки.
— Но полковник Лонг, сэр, он же заразный, — пропищал низкорослый крепыш в огромных ботинках, — как-то ссыкатно трогать.
Кому реально здесь стоило ссыковать, так это Джин. И она с трудом сдерживалась, чтобы не дать стрекача и щучкой не перемахнуть через ограждение моста. Лукреция пошла дальше и просто обделалась на месте. Эталон невозмутимости.
— Хавер, эта кляча походу высрала твои последние мозги, — сморщил и без того пожухлое лицо Лонг, — возьми палку, идиот, и посмотри.
— Да сэр, сию минуту сэр Лонг, сэр, — Хавер спотыкаясь, поставил фонарь на землю и выудил из жестяного ведра палку, вымазанную в остатках жира для смазки колес.
Следующим последовала закономерная реакция. Офицер, или кто он там, Джернос, находящийся к трупу ближе всех и держащий над ним свет фонаря, разглядел всю его красоту в мельчайших и крайне неаппетитных подробностях. Естественно, что его тут же вырвало на брусчатку.
Полковник зашелся хриплым булькающим смехом, а затем, вытерев выступившие слезы с косого глаза, обратился к Джин:
— Ты все равно нарушила закон, так что либо плати, либо мы проводим тебя до казематов, — Лонг гадко усмехнулся, — впрочем, и солдатня в казармах от твоей компашки не откажется.
Сегодня от этого варианта они уже отказались, потому не стоит повторяться. Предложение не снискало привлекательности еще тогда.
— Мне нечем платить, — заскулила Джин.
— Обыскать! — Рявкнул солдафон. — И делайте это тщательно парни.
Послышались едкие смешки. Джин бросило в дрожь, когда мокрые холодные руки гвардейцев коснулись ее щек, шеи, затем груди. Ее колотило изнутри, челюсть дрожала, а пальцы стиснулись в кулаки до хруста костяшек.
— Сэр, смотрите какая штука, явно кучу денег стоит, — пропищал Хавер над ее ухом, и девушка мысленно прокляла свою безалаберность, зажмуривая глаза, — где-то я ее видел…
— Дай посмотреть, — Джин почувствовала, как засосало под ложечкой, и кое-где крепко сжалось. Самое время рвать когти. Но будто опережая ее желания и мысли, офицеры схватили ее под руки.
Кулак прилетел ей по лицу, рассекая скулу и оставляя место для будущего синяка. Большого, сука, синяка. Джин едва сдержала всхлип.
— Откуда это у тебя, сука драная? — Ее дернули за волосы. Сильно. Больно. Так же делал ее отец. Никакой пощады. — Отвечай!
Времени на ответ не дали и ударили еще раз, теперь в живот. Дыхание перехватило, а желчь из желудка уткнулась в горло едкой горечью.
— Нашла, — прокашляла Джин, отхаркивая жгучую вязь из глотки.
— Где?!
— В-во дворце, — прошептала она, свесив голову на грудь, — увидела и забрала себе.
Опять ее дернули за волосы, заставляя встать в полный рост, и смотреть в эти красные от алкоголя и гнева косые глаза.
— Держите суку и конфискуйте кинжал, — Лонг прошел мимо и направился к повозке, — мне нужно кое в чем убедиться.
— Что у вас там происходит? — Второй патруль шел с другой стороны моста, пара размытых, словно масло на холсте, пятна. Джин мало что могла разглядеть сквозь пелену выступивших слёз. Поняла только одно — ее взяли в клещи.
Все Джин. Приехали. Никакой тебе фазенды. Никакой вечеринки с Фрид. Никакого больше солнца и рассветов. Никаких желтомордых кенрийцев, и детишек-сорванцов под присмотром ее сестры. Никаких больше синих платьев и яблок. Ничего. Это конец.
— Дайте огоньку парни, а то ни хера не видно.
— Да сэр! Так точно, сэр!
— Это, — она слышала, как железный голос полковника надломился, — это Бальдер? Какого хрена?! Что ты с ним сделала?
— Бальдер? — Отозвалась Джин, она планировала купить себе еще несколько мгновений жизни за счет наглой лжи. — Король-освободитель, нэ? Вы шутите, это никак не может быть он. Как можно спутать короля с каким-то неудачником с объеденной рожей?
Она услышала зловещий лязг клинка, выскакивающий из ножен. Похоже, блеф не удался.
— Я с Бальдером полтора года под одними знаменами ходил, — яростный голос полковника заглушал далекие раскаты грома, — плечом к плечу рубился. Я его везде узнаю, сука. Ты, ты шлюха, убила его! Кладите эту мразь, я ей лично башку отрежу. Лично! Слышите?
Она услышала топот стоптанных сапог по свежим лужам. Слышала, как звенят металлические пластины и скрипит кожа перчаток солдатской амуниции позади нее. Хребет усыпало мурашками, а сердце будто сжали в ледяных ладонях. Джин редко молилась, да и в церкви была лишь пару раз в детстве ради бесплатной похлебки, которую у нее тут же отбирали более сильные и более наглые. Закон мира — выживает сильнейший.
Вот он какой — конец.
***
Сырой камень уткнулся ей в скулу, она ощутила склизкую грязь, расползающуюся по щеке. Единственное, и, похоже, последнее, что она увидит в финале своей жизни, это две пары грязных солдатских ботинок. Рука крепко держащая ее запястья за спиной, вдруг резко ослабла, а затем и вовсе отпустила. Джин почувствовала какое-то движение, тонущее в возгласах непонимания. Ботинки сместились в сторону от нее и давление теней отступило. Это был ее шанс. Началась суматоха, неважно, что случилось, но нужно было драпать прямо сейчас, это она понимала предельно ясно.