Тени Империй
Шрифт:
Алексей сжал пергамент. Кровь ударила в виски. Он слышал шёпот.
— Он внутри, — сказала Акико, стоя позади. — Григорий… он оставил не только слова. Он оставил часть себя.
— В тебе? — спросила Мария.
Алексей закрыл глаза. И в этот момент увидел.
Он стоял на той же площади. Но город был цел. Башни сияли. Люди в мантиях обсуждали что-то, смеясь.
На троне — Григорий. Только не он. Тот, кто когда-то был братом. Он моложе, в его глазах — жажда, но
— Ты не сможешь, — говорил тот Григорий. — Ты всегда был мягким. Слишком человечным. А я… я стал тем, что нужно миру.
Он поднимает руку. Появляется чаша. В ней — пульсирующее Сердце, второе. Оно шепчет, зовёт, искушает.
— Пей, — говорит он. — Или умри.
Алексей открыл глаза. Всё ещё в подземелье. Пергамент тлел в его руке. Символы на стенах вспыхнули.
— Что это было? — спросила Мария.
— Видение, — ответил он. — То, что будет, если я приму его путь.
Акико подошла ближе, осторожно, как к зверю.
— И?..
— Я не пью из его чаши. Но… я не выбрал окончательно.
И тогда земля содрогнулась.
С глубин раздался гул. Камни под ногами вспыхнули. Сотни линий, как сосуды, расползлись по полу, соединяясь в центре. Город начал оживать.
— Что ты сделал? — прошептала Мария.
— Не я. Он.
Под Гнездом начал подниматься Механизм — древняя конструкция, спящий проводник силы. Сердце Гнезда. Когда-то оно соединяло Хранителей. Теперь — оно вскрывает всё, что осталось.
Город дрожал, будто просыпался после кошмара, не зная, где сон, а где реальность. Платформа в центре площади поднялась из-под земли, как сердце, вырвавшееся из грудной клетки. На её поверхности — символы, загорающиеся один за другим, создавая сложную вязь: карта памяти. Но не всего Гнезда — одного человека.
Григория.
Алексей подошёл первым. Как только он ступил на камень, всё вокруг исчезло.
Он стоял в комнате. Узкой, сырой. С потолка капала вода. На полу — наручники. За столом — Григорий. Его брат. Тот, кем он был до магии, до раскола.
— Ты помнишь, Алексей? — спросил он. — Это был тот день, когда отец сказал: "Вы оба — инструмент. Один — для войны. Второй — для мира."
Ты был надеждой. Я — клинком. Но знаешь, что случилось?
Он поднял голову. Глаза — полны боли.
— Мир выбрал клинок.
Алексей хотел что-то сказать, но не мог. Это было не видение. Это была вшивка памяти. Кусок души, зашитый в город, запущенный через механизм. Он проживал Григория — от первого страха до последней злости.
Он видел, как брат стоял над телом матери, не в силах плакать. Как скрывался
— Знаешь, почему я не убил тебя в порту? — спросил голос. — Потому что ты был моим слабым местом. Моя тень.
Но теперь ты стал светом.
А свет… сжигает.
Алексей очнулся с рывком.
Площадь была пуста. Платформа — обугленная. Акико стояла в стороне. Мария — опиралась на меч, бледная, но целая.
— Что ты видел? — спросила она.
— Его. Всё, что он прятал. Всё, что он чувствовал.
— И?
Он молчал. Потом подошёл к сердцу платформы, и запечатал её.
Жестом. Молча. Тени и свет сплелись. Символы погасли.
— Я мог бы оставить. Сделать это местом памяти. Или оружием.
Но я не хочу, чтобы наш путь шёл через его боль.
Он повернулся к ним.
— Мы идём дальше.
Мария нахмурилась.
— Ты в порядке?
— Нет, — честно ответил он. — Потому что часть его… осталась во мне.
Но я буду держать её. Не как проклятие.
А как напоминание, кем я не должен стать.
Акико подошла. В её глазах — уважение. И страх.
— Тогда ты готов к последнему шагу.
Он кивнул. И пошёл прочь от Гнезда Раскола. Не как изгнанник.
А как тот, кто видел Безумие. И выбрал остаться человеком.
Глава 22: Точка схождения
Место не было отмечено ни на одной карте. Даже амулет Вести, доселе мерцающий уверенным янтарным светом, начал моргать, сбиваясь с ритма — будто сама реальность отказывалась указать направление.
И всё же они пришли.
Плато, окружённое кривыми, как сломанные ребра, скалами. В центре — провал. Не яма, не кратер. Пустота. Воронка, в которой не было ни света, ни тьмы. Воздух над ней дрожал. Не от жара, а от несовместимости — словно в одном месте сошлись разные миры, и теперь пытались договориться.
— Это и есть она, — прошептала Акико. — Точка схождения. Где Сердца в последний раз били в унисон.
Мария нахмурилась.
— Красивое место, чтобы потерять рассудок.
Алексей стоял на краю. Он чувствовал, как сила пытается оторвать его от себя. Каждая мысль — как отдельный голос. Каждое воспоминание — как чужая жизнь. Сердце билось быстро. Слишком быстро.
Он опустился на одно колено, коснулся земли ладонью.
И мир… раскрылся.
Он стоял на равнине. Один. Но перед ним — десятки Алексеев. Каждый из них — возможный исход. Один — с чёрными крыльями. Один — в короне. Один — с пепельной кожей. Один — мёртвый.