Тени исчезают в полдень
Шрифт:
Деревня спала. Только в двух местах – в самом центре и далеко на окраине – горело по одному окошку.
Кустарники, в которых они лежали, пахли каким-то приторно-сладким запахом, от которого у Кости чуть кружилась голова.
– Вот, гляди… – шепнул Гаврила. – Окно светится в середке села – это сельсовет. Значит, Степка Грачев, главный сельский советчик, там… Ага, видишь, потухло. Значит, сейчас домой пойдет. По темным, пустым улицам. Сейчас они уже смело ходят ночами: безопасно, мол… Вот и можно подстеречь
– Так чего же мы! – завозился Тарас – Он, может, полдороги прошел уж до дому-то…
– Не торопись. Торопливый какой… Нас трое, много нам не взять за этот раз. Возьмем этого сельсоветчика, кое-кого из его семьи – жену или сына… Семья у него большая – семь человек. Остальных придется… Ну, там видно будет. Еще, как говорил, председателя здешней коммуны надо будет взять.
Долго лежали молча, до тех пор, пока не потухло окно и на окраине деревни. Почти в тот же миг скатилась луна, и над селом повисла кромешная тьма. Косте вдруг почудилось, что свет, которым была залита спящая деревня, давала не луна, а это окошко давало, пока не потухло. И он сказал:
– А у кого там, на краю, окно горело?
– У Степки Грачева и горело. Видишь, пришел, – значит, лег спать.
– Вот как! – громко, громче, чем можно было, воскликнул Костя.
Гаврила недовольно обернулся. Костя сказал, будто просил прощения:
– Я к тому, что… Это хорошо, что на краю он живет… не зажгет окна-то больше.
– Верно, будем тушить, сколько сил хватит. Два-три окошечка затушить нынче надо. А вот как – утром помаракуем. Сейчас ты, Костя, и ты, Тарас, спите…
… Проснулся Костя от резких толчков под бок.
– Гляди, гляди…
Перевернувшись на живот, он увидел перед собой внизу сквозь редковатые кустарники вытянувшуюся примерно версты на полторы деревню.
Она находилась, оказывается, в длинной неглубокой лощине. По самой сердцевине текла, виляя, какая-то речка. К ее берегам и жались с обеих сторон домишки.
Речка курилась утренним туманом. Многие избы топились.
Вся лощина была до краев налита голубоватой дымкой, в которой тонул конец деревни. Крайние домишки были еле-еле видны.
– Где же дом сельсоветчика? – протирая заспанные глаза, спросил Костя.
– Эвон в тумане виднеются зеленые ставни. Крайнее окно, перед которым растет береза, вчера и светилось. Да ты сейчас не туда гляди. Вон, в центре, дом двухэтажный под новой тесовой крышей. Видишь, видишь? – торопливо, с присвистом, зашептал Гаврила. – Это контора ихней коммунишки. Раньше в том дому жил… управляющий золотыми рудниками жил в нем. Рудники тут есть, в горах. Ну… разрушенные они сейчас. Восстановить их им не под силу пока, вот они и организовали коммуну. Пашут, сеют… Жрать-то надо.
Лежа на животе, уткнув подбородок в молодую травку, Казаков нетерпеливо сверкал глазами.
– Ну, Константин Жуков, может, нам сейчас повезет… Может, повезет… – прошептал Гаврила. – Буди Тараску живо! – И вдруг захрипел страшно: – Повезло, повезло!! Он, Гришка Кувалда… Буди, говорю, чтоб тебя!.. Каждая минута теперь дороже золота…
Ничего еще не понимая, Костя растолкал Тараса.
– За мной! Все за мной! – приказал Гаврила и затем пополз куда-то назад.
Костя сполз с холма последним. А сползая, бросил взгляд на деревню и увидел, что от конторы отъезжают, направляясь в сторону холма, дрожки. В дрожках сидел какой-то человек в фуражке.
Несколько минут все бежали по лесу, пробираясь сквозь цепкую молодую поросль. Вброд перешли какую то речку – наверное, ту самую, что вытекала из деревни. И опять очутились возле дороги.
Дорога в этом месте раздваивалась, как раз на развилке стояла высокая и толстая сосна с редкими ветвями.
– Ну вот, – тяжело дыша, вымолвил Гаврила, останавливаясь под сосной. – В дрожках-то председатель коммуны едет. Повезло, так повезло нам…
– А вдруг он не сюда? – спросил Костя.
– Тут одна дорога. Мимо не проедет…
Гаврила умолк на мгновение. Все ясно расслышали, как в утреннем воздухе застучали, приближаясь, колеса. Казаков зашипел:
– В кусты, живо! В случае чего выручайте! В крайности, если меня грохнет, стреляйте тоже, чтоб не ушел живым гад.
И подпрыгнул, схватился за толстый сук, ловко подтянулся и стал на этот сук коленями, потом обеими ногами, вытащил наган, прижался боком к толстому стволу, вытянулся в струнку. И с той стороны, откуда ехал председатель, Гаврилу невозможно было заметить.
Дальнейшее произошло быстро, почти мгновенно.
Дрожки с председателем поравнялись с сосной. В тот же миг Гаврила прыгнул сверху на председателя, оглушил его наганом по голове…
Когда Костя и Тарас подбежали, Гаврила старательно связывал руки председателя.
Через несколько минут дрожки, на которых лежал председатель коммуны, стояли в лесу, километрах в полутора от дороги. Гаврила выпряг коня, с помощью Звягина взвалил на лошадь крупное и тяжелое тело председателя, крепко привязал. Потом передал Тарасу повод:
– Давай к Миките. И мигом обратно. Гляди, чтоб кляп изо рта не выпал. А то, очнувшись, закричит… – И уперся взглядом в Костю: – Учись!
Солнце было уже довольно высоко, когда они втроем – Костя, Тарас Звягин и Гаврила – вернулись на холм и легли на прежнее место. Жизнь в деревне шла своим чередом. Спешили куда-то по делам взрослые, суетились на улицах ребятишки. Разгребали дорожную пыль куры, рылись под плетнями поросята. На речке стирались бабы, мимо холма проехало – видно, на пашни – несколько подвод.