Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом
Шрифт:
– А-а-а-а! Чудище!
– завизжала женщина, со всех ног кинувшись внутрь дома.
– Браким! Тащи арбалет!
– Браким появился очень быстро. Взявшийся буквально из ниоткуда, по пояс раздетый мужик, с разгона ударил ногой Йорвина в живот. Тот отлетел и упал на землю. Браким же, не медля ни секунды, направил взведенный арбалет на Юрки, ринувшегося на помощь Йорвину. Эйнари, стоял сбоку от Бракима, и тот его не успел заметить. Схватив оружие, он попытался вырвать его из рук Бракима, но тот держал крепко. Заряженный арбалет выстрелил, и болт попал Эйнари в плечо. Тот взвыл от боли и выпустил Бракима.
Испуганная женщина бросилась к лежащему мужу:
– Браким! О, Илтрис Всемогущий, Браким, они что, убили тебя что ли? Браким!
– Вдруг испуг женщины сменился гневом, - Ах вы, сволота богопротивная, вы убили моего мужа! Чтоб вас вшами обсыпало! Тьфу!
– Мы не убили его, он парализован. Через несколько часов он придет в себя.
– Убирайтесь отседова! И чтоб мои глаза вас больше не видели! Тьфу!
Плюнув еще раз, женщина гневно хлопнула дверью. К Йорвину эхом вернулась боль от удара в живот, и тут он вспомнил про Эйнари, который уже порывался вытащить болт из своего плеча.
– Не трогай!
– Рявкнул на него Йорвин, - Если вытащишь эту штуку, то истечешь кровью.
Йорвин перебежал на другую сторону улицы, и постучал в первый попавшийся дом.
– Откройте, пожалуйста, мой друг ранен, - Некоторое время никто внутри не подавал признаков жизни. Йорвин некоторое время подождал, а затем постучал снова, но громче на этот раз. Вскоре с той стороны раздались неспешные шаркающие шаги. Дверь открыл маленький согбенный старик с тростью.
– Кто- то ранен, говорите? Ну, заходьте, - Йорвин заметил, что старик смотрел ему в грудь, возможно, он был слеп. Йорвин призывно махнул рукой остальным, и те зашли в дом. Сам он зашел последним и затворил дверь.
– Ну, рассказывайте, что там сталось с вашим другом?
– Старик медленно, прощупывая тростью путь, зашаркал к своему креслу, - Он что, ввязался в потасовку? Я слышал, как там творился какой-то бедлам. Что вы там накуралесили?
– Мы постучали в дом напротив, - Сказал Йорвин.
– Попросили приюта на ночь, да только хозяин нас не так понял.
– А, Браким опять буянил, - Старик сел в свое кресло и прокашлялся.
– Было дело, слышал я, как он кого-то лицом в навоз окунул. За что не знаю, но орал он долго и сильно. Такой уж у него нрав. Буйный. Я уже семь годов ничего не вижу, зато слух у меня сделался прекрасный.
– Зу, у тебя есть что-нибудь типа жгута?
– спросил Юрки.
– Конечно, есть. Сейчас... откопаю.
– Побыстрее, если можешь, - сказал Юрки, и что было силы, дернул болт. Эйнари взвыл.
– А вашего друга сильно покоцало. Он аж одичал от боли, - Покачал головой старик.
– Нет ничего срамотного, в том, что Браким вам наподдавал, хоть вас и больше было. А, кстати, сколько вас тута?
– Четверо, - ответила Зуали, копаясь в своем мешке. Затем извлекла оттуда вязанную из мха детскую рубашку Юрки и разорвала надвое.
– Он, даже как, - снова
Связав обрывки рубашки узлом, Зуали обернула повязку вокруг раненого плеча Эйнари и крепко связала. Эйнари застонал.
– Эй, это же моя рубашка была!
– очнулся Юрки.
– И жена у него стерва, - добавил старик.
– А ты в нее влезешь?
– спросила Зуали брата.
– Э-э... нет.
– Ну тогда зачем она тебе теперь?
– Юрки с грустными глазами осел на пол.
– Какие-то у вас голоса странные, - почесал бороду старик.
– Вы, часом, не больные?
– Быть может, - поспешил ответить Йорвин.
– Мы в дороге уже много дней, и до сих пор не имели удачи погреться у теплого очага. Позволь нам, добрый человек переждать здесь ночь. А завтра мы уйдем.
– Конечно, позволю, - ответил старик, улыбаясь беззубым ртом.
– Куда я вас четверых на мороз выкину, да еще и с раненым? Оставайтесь, грейтесь. Меня Борик зовут, а вас?
– Я Йорвин. Со мной пришли Юрки, его сестра, Зуали, и Эйнари, тот, который ранен, - Йорвин нарочно решил умолчать о нечеловечности, собравшейся здесь компании, боясь испугать старого человека.
– Ой, чудные у вас имена. Издалека вы, вестимо?
– В принципе да, и народ там совершенно другой.
– А ты, Йорвин, судя по имени, мой земляк. Вот только говор у тебя не нашенский. Ну да ладно. Давайте перекусим.
C этими словами Борик поднялся и скрылся за печью. Там он разрезал буханку ржаного хлеба на пять кусков. На каждый из них он положил по куску вареного сала. Затем достал из шкафчика кувшин с квасом и разлил по пяти деревянным стаканам.
– Вот, друзья, яствуйте, - с улыбкой сказал он, неся поднос, на котором разместились кушанья.
– Ой, вы же упадете, дайте я вам помогу, - перехватила поднос Зуали и поставила его на столик. Затем принесла старику его трость из-за печи.
– Благодарствую, дочка, - Сказал Борик, пододвигая кресло к столику.
Все собравшиеся приступили к трапезе. Йорвин от сала отказался, так как его монашеский пост не позволял ничего мясного и жирного. Вместо этого он поделился салом с раненным. Зато кусок хлеба с квасом съел с удовольствием.
Процесс трапезы происходил под аккомпанемент целого потока звуков, в котором тонуло и чавканье, и хлюпанье опущенных в стакан морд и хруст корок. На морферимов, попробовавших в первый раз квас, было смешно смотреть. Йорвин чуть не подавился, когда увидел, как смешно Юрки подергивает носом и фыркает.
– А вы, друзья, оголодали, - качнул головой Борик, слушая, как морферимы едят.
– Спасибо тебе, хозяин, за хлеб, за соль и за сало. Право не знаю, как тебя и отблагодарить, - сказал Йорвин, когда звуки начали стихать, - Я в толк взять не могу, и как ты один живешь; старый, слепой?
– А с чего ты, Йорвин, взял, что я живу один? У меня есть сын и дочь. Дочь живет через дом, а сын с женой живут на другом конце деревни. Оба ко мне заходят, время от времени, кушанья приносят, прибираются тут, порядок наводят. Бывает, дров наколют. Да воды с колодца принесут. А ты что думал, что я один живу? Хе-хе!