Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом

Рейман Андрей

– Совершенно, - Кивнул Йорвин, отметив про себя, что гробовщик, возможно, имел дело с его братством.

– Да и вдобавок, я просто не уважаю законы, связанные с гонениями нелюдей. Чем гномы или эльфы хуже людей? А ничем. Только после того, как городскую казну грабанули, что-то у графа в мозгу тренькнуло, какая-то шестеренка, видать, сломалась. За одну ночь провели чистку и выставили всех эльфов и гномов голышом за городскую стену. Почему, спросите вы? А вот, почему. Когда грабителей схватили, среди них оказалось несколько нелюдей. Ну и что? Остальные-то были люди самые настоящие. Почему и людей-то всех не выставить заодно?

Кейн снял со стены ручную пилу и пошел в соседнюю комнату пилить.

– Среди тех, кого выставили, были мои друзья, - продолжил Кейн, перекрикивая скрип пилы уже

за рабочим столом, - Меня тоже хотели репрессировать, но...
– Кейн осекся. Он и пила смолкли одновременно.

– Почему вас-то?
– спросил Йорвин, имея уже свои собственные догадки на этот счет.

Кейн вернулся в «гостевую», и, скрестив руки на груди, встал возле окна так, чтобы левая половина его лица была хорошо видна.

– Я тоже человек только наполовину, - произнес Кейн изменившимся голосом, - А наполовину я тролль.

– Ха!
– Совсем по-человечески прыснул Юрки, - Полутролль?

– Нет, так не бывает, - От удивления Йорвин аж подпрыгнул на сундуке, на котором сидел.
– Такое... невозможно.

Кейн повернулся к Йорвину. В дневном свете было видно, что левый глаз Кейна был карий, а правый, неестественно огромный - густо фиолетовый.

– А ты, монах, я вижу, очень умный и образованный. Тогда скажи мне, сколько у людей рождается детей с настолько ярко выраженными мутациями? Видел ли ты горбатых с рождения детей, у которых руки были больше их голов, ноги короче рук, а глаза - фиолетовые?

– Нет, я не оспариваю, что...

– Я знаю, что по всем законам природы я должен был умереть еще до рождения вместе с моей матерью, но я жив. Прожил семьдесят три года, и помирать не собираюсь.

– По вам не скажешь, - сказал Йорвин. Кейн многозначительно посмотрел на него. От такого взгляда даже Йорвину стало не по себе.

– Я имел в виду возраст, - поспешил поправиться он. Юрки прыснул в кулак. Кейн выгнул бровь и покачал головой.
– И как же вам удалось избежать гонений?

– Преподобный заступился. Настоятель храма Илтриса в Гвантане. Добрейшей души человек и при этом очень влиятельный. Я ему многим обязан. Не знаю, что было бы, не встреть он меня двадцать пять лет назад. Ну, хватит уже обо мне. Я хочу вас послушать. Откуда же вы взялись? Отродясь таких не видел.

– Это морферимы из Отрофельда, а я - монах... гражданин мира.

– Пестрая компашка, - усмехнулся гробовщик, - Что же вас так далеко от дома занесло? Почему в Гвантан?

– Конкретно ничего в Гвантан нас не манит, - ответил Йорвин.
– Мы пока просто хотим раздобыть информацию. А сделать это проще в крупном городе, где такового товара предостаточно. Мы бы с радостью махнули на Гвантан рукой и ушли бы на поиски города, откуда нас не погонят, но увы, припасы наши на исходе.

– Да, ты прав. Информация здесь товар, и товар недешевый. Но со мной вам повезло. Я расскажу вам все, что знаю бесплатно. А заодно помогу проникнуть в город.

– Я был бы очень бла...

– Ладно-ладно, монах...

– Йорвин.

– Ладно-ладно, монах Йорвин, без сопливых. Спрашивай, чего хотел.

– Вы знаете что-нибудь...

– Давай на ты, а?

– Хорошо. Что-нибудь о нападениях на мирные деревни? Я имею в виду последние несколько лет.

– Да, такое было, - ответил Кейн, почесывая небритый подбородок, - Какие-то сукины дети действительно разоряли деревни вдоль северных границ Гестории и Глимкара. Но было это давно, лет тридцать назад, может, чуть больше. Семь или восемь деревень были уничтожены всего за две недели. Выживших не оставалось. Весь север трясся от страха. Невозможно было угадать, куда они ударят в следующий раз. Но, тем не менее, остановить эту вакханалию - таки удалось. Я в те годы жил в Гестории. А там подобными вопросами занималась специальная служба - КООН. Это расшифровывается как карательный отряд особого назначения. Что было сделано: КООН оставил в нескольких деревнях по нескольку своих людей. В случае, если становилось жарко, они зажигали особый дымовой сигнализатор. За каждой из деревень был закреплен сигнализатор своего цвета. Если где-то что-то зашевелится, сигнализатор поджигался, и дым должен был увидеть специально поставленный часовой на дозорной вышке. Увидев дым, часовой зажигал сигнализатор

того цвета, который он увидел. В свою очередь этот дым должен был увидеть другой часовой и подать сигнал следующему. И так сигнал передавался в ближайший форпост КООН. Осуществлялось быстрое реагирование, на место выезжал карательный отряд и устраивал шорох. У тех, кто был поставлен на местах, была нелегкая задача - продержаться до приезда основных сил, заодно увести в безопасность как можно больше людей. Когда отряд доехал до места, он увидел разрушенную деревню, заваленную телами, а по земле ходили живые мертвецы. Точне даже - полуразложившиеся останки давно умерших людей. За всем этим наблюдали со стороны двое негров с каменными рожами, в черных одеждах. Они водили по воздуху пальцами и бубнили что-то себе под нос. В это время мертвецы, которых они подняли из могил, а это были именно они, убивали и разрывали на части живых. В деревне осталось шестеро уставших и израненных бойцов. Тем, кто погибал от рук мертвецов, свои же отрубали головы и руки, чтобы они вдруг не восстали и не кинулись на них. Воины КООН быстро навели там порядок. Одного из кукловодов мертвецов прикончили, а другого взяли живьем. Под пытками из него удалось вытянуть, что он искал в деревне подростка с каким-то магическим шрамом во всю правую руку. Но для кого они искали этого парня, узнать не удалось. Негр после этих слов умудрился раздробить себе нос об стол пыточной, отчего и умер. С тех пор нападения прекратились, и военное положение в Гестории было отменено. А КООН заблистал в лучах славы. Силовики, до этого рассеивавшие разбойничьи шайки, да разгонявшие запрещенные культы, дали отпор заразе, с которой больше никто не знал, как справиться. Скальды слагали о них поэмы, а каждый деревенский мальчишка мечтал стать бойцом КООН. Вот так.

– Не чересчур ли подробно для обывателя?
– спустя некоторую паузу спросил Йорвин, - Что вы... ты нам недоговариваешь?

– А я и не называл себя обывателем. Я был там и видел все это своими глазами. Я - бывший боец КООН.

– Удивительно, - Почесал за ухом Юрки.
– У людей что, в воины любых берут? Даже тщедушных и калек?

– Кто здесь калека?
– мгновенно вскипел Кейн, - Ты меня называешь калекой? Пойдем-ка, выйдем, выясним, кто из нас калека.

Таких слов от Юрки не ожидал никто. Даже он сам. Недоверие, которое он испытывал к горбатому гробовщику, незаметно для него вышло из берегов. Но, несмотря на это Юрки стало стыдно за свои слова.

– Мои извинения, - негромко произнес он.

– Принято, - бросил в ответ Кейн, - А знаете, когда все было кончено, ко мне подошла девочка лет четырех-пяти. Она спросила меня, почему ее дедушка вылез из могилы и убил маму? И я не знал, что ей ответить. Что я мог сказать ребенку, пережившему такой кошмар? Отец увел девочку, но ее взгляд так и остался стоять у меня перед глазами. У девочек ее возраста не бывает такого взгляда. Это был взгляд зрелой женщины, навидавшейся видов. А тот кусок дерьма, который лишил ее детства, вышел сухим из воды, зуб даю. И сейчас наверняка плетет новые козни. Ох, как бы я хотел открутить этой паскуде башку. А почему это вы интересуетесь ими? У вас тоже к ним какие-то счеты?

– Не просто счеты, - ответил Йорвин.
– Тот парень, из-за которого эти уроды разоряли деревни - это я. И так как я еще жив, стало быть, мой враг не успокоится и будет и дальше бесчинствовать, разыскивая меня.

– Шутишь! Да тебе на вид лет тридцать всего, ну тридцать пять максимум. Если бы это был ты, то тебе было бы глубоко за сорок, я думаю. А то и больше. Может даже пятьдесят.

– Совершенно верно. Мне пятьдесят пять лет.

– Неплохо сохранился, - завистливо покачал головой Кейн, - Покажи шрам.

Йорвин нял перчатку и по локоть заучил рукав. На руке действительно был как будто бы раскаленной сталью высечен какой-то рунический знак на неизвестном языке. Этот знак был похож на обыкновенный, вырезанный на коже фрагмент рунического текста, но он определенно не был грубым уродливым увечьем, какое обычно оставляет меч. Он не мог быть нанесен никаким иным способом, кроме магического.

– С твоего позволения я не буду раздеваться до пояса.

На какое-то время Кейн потерял дар речи. Два раза он попытался что-то сказать, но не мог найти слов.