Тени прошлого - тени будущего

Ас Стас Северский;

беспорядки и их последствия действием, минуя офицеров, – было такое… Товарищей прикрыть –

обычное дело… Иначе и быть не должно под бременем войны… Случаи, конечно, прежде не такие

серьезные были, как теперь… Но и теперь… После штурмовых операций мы, порой, поступаем не

иначе, чем при их ходе, – действуем решительно и без потери времени, ориентируясь больше по

ситуации, чем по обобщенным указаниям… А здесь, кроме сражений, почти ничего нет… Значит,

нет и почти никакой разницы

между действиями в бою и после боя… Нам прощают эти вольности

и в Штраубе, и в Шаттенберге… Значит, должны простить и здесь – просто обязаны… Но здесь

другой порядок… Тут есть что-то еще, что требует более резких решений более серьезных задач.

Тут ведут не одну войну… И, похоже, поле битвы шире, чем мне виделось прежде…

Это теневое поле боя и исчерчено теми границами, про которые говорил мне Айнер… И тонкие

эти черты подобны защитным заграждениям вдоль дорог и мостов над бездонными обрывами…

Нет, я по своей воле на эту грань не ступлю… И никого я по своей воле с этой грани не столкну, кто

бы на нее не ступил… Здесь мои принципы не одолеть никому и ничему, кроме… Нет, тут не о

чьем-то приказе речь… Повиновение приказу – с этим мое дело правое. Тут речь о моей тупости…

Не по своей воле, так по воле моей тупости, я все порчу…

Мой отчет… Он подводит меня к этой грани… Вернее, уже подвел – предо мной уже простерты

те обрывы… А для меня это одно – край пропасти, где мне и пропасть. Мне на краю твердо, как на

посту, не стоять. Сорвусь, и, что хуже, – сорву еще кого-то… кого-то, кто мне руку подаст. Не так

важно – того, кто решит меня с того обрывистого края на дорогу стащить, или того, кто решит на

том краю удержать… Страшно то, что сорву того, кто руку даст… не споря с риском слететь, не

уступая страху сорваться… Я знаю, что это – я уже слетел. Это Айнер мне “поле замедлений”

открыл, чтоб я об острые камни чего-то бездонного боеспособность не разбил. Он вытащит меня,

стоит мне… Я исполню его указания… Я должен. Я вынужден.

С честным усилием пробираюсь по его схемам заново – повторно иду по указанному им

направлению… Но, похоже, с последним марш-броском обратно своротил… Дошел до той

плоскости, что ребром стоит, и встал, как прежде. Тупо, без продвижений, по обратному времени

183

брожу. А его просто нет… Ничего нет, чтоб по прошлому, как по настоящему, ходить – старые

ошибки по новой запускать… Не понимаю я этого!.. Айнер мне на этот случай мост перекинул –

только он ничем от той грани неотличим… Тонкий он – по нему грубым сапогам не пройти… А

падать с каждым разом ниже и ниже… и хуже, что не одному…

– Влад, да вставай ты!.. Влад!..

Разберешь теперь, что этот выговор значит – что Айнер по-тихому, что

вообще – по умолчанию,

говорил… Но что-то не то он говорил, точно, – не то, что по форме должен был. Отчасти – выговор,

отчасти – сговор… Черт… Не без моей воли ошейник этот круг трясины ширить призван. И

отозвать его этой волей надо. Причин, чтоб эту волю напрячь, по горло – только от привычки воля

и силу, и направление теряет. И теперь, чтобы выправить курс, потерянное направление искать

надо срочным порядком… А то тут и Айнеру с его “пограничными” принципами через границу

перейти недолго… Он, можно считать, только на времени и стоит – у него нарушение не

нарушение, если обусловленный временной рубеж пройден. Ускорю я его временные расчеты,

задержав его этой тупостью, туго ему руки шрамами затянут… Обычно не смотрят только на то,

чего перед глазами нет. К тому еще электронный отчет в ментальном формате – вещь серьезная…

Такое жесткое письменное свидетельство даже тех, у кого высшие офицерские ранги кодом

пробиты по всему геному, на учет ставит. Хорошо хоть только на учет – все же не к стенке…

С этим ничего хорошего, но ничего еще… И виртуальное ментальное преступление – это не то,

что – реальное… Пусть командование наказание и назначит – не столь суровое… Но здесь и

начинаются основные трудности… Теперь, что бы ни было с моим ошейником, мне нужно ту

разделительную черту преступлений определить – нужно не упустить больше ни один переход

через эту черту… Хоть от этих моих ошибок я систему оберечь должен – да и вообще всех… А

знаю я про это… Почти ничего не знаю!

– Влад, проснись ты наконец!..

Мысли – это оружие огромной мощи. Мысленное обращение имеет равную силу сказанному по

воздействию и превосходит сказанное по уровню секретности. И от умышленного к сделанному

один только шаг… Мы пресекаем и караем преступные действия, как и подобные этим действиям

мысли, которым есть подтверждение. Но тут границы размечены… Мы каждый день по

обстоятельствам идем – рискуем часто по ходу дел, по линии разметки бывает краем проходим. Это

одно. Другое – то, что под угрозу что-то большее ставит – ту границу переходит… С этим строго.

Проверки через излученные фоны технику с высшими офицерами обязали вести. Только им под

силу еще на мысленном уровне предотвратить преступление, идущее по фону с твердым решением

содеять и расчетом деяния. Преступление, перешедшее эту грань, – что военное, что системное –

им не трудно вычислить по сигналу, который дает расхождение с установленным системным

стандартом. И без разницы – совершено это действие в реальном пространстве и в настоящем