Тени сна (сборник)
Шрифт:
— Позвольте, — изумился Штамм, — но я же его прекрасно помню! Когда два года назад в составе группы коммуникаторов он прибыл с Земли… Да я сам готовил его к внедрению! Неужели его…
— Нет, — оборвал Бабен Ковит, — никакая группа коммуникаторов два года назад к вам не прибывала. Так что можете успокоиться. Никто вашего сотрудника на планете не устранял с целью подмены. Но настоящий Бортник, точнее, его прототип, Сер-джио Турелли, действительно существует, спокойно живет на Земле и практически никакого отношения к Проекту не имеет. За исключением того, что три года назад он побывал на станции Проекта
Крон вдруг похолодел.
— А вы знаете, что он цитировал мне Криспа о Древнем Риме?
Инспектор тяжело вздохнул.
— Мы не исключаем возможности, что они уже добрались и до Земли. Хотя об этом пока ничто не говорят. Что же касается цитирования, то будем надеяться, что эту информацию он почерпнул на станции Проекта. Здесь ее предостаточно.
— Так значит, вся та группа… — задумчиво протянул Штамм.
— Да, — утвердительно кивнул Бабен Ковит.
Штамм стал исподтишка оглядывать присутствующих. Инспектор заметил его взгляд и усмехнулся.
— Нет, — сказал он, — здесь все люди. Нами это установлено точно.
— Ну спасибо, — нервно хмыкнул Червински.
Крон откинулся в кресло. Сколько вариантов развития патского общества рассчитывали на вариаторах! Сколько вариантов внедрений просматривали! Учитывали, кажется, все — любую мелочь. Но такого варианта… Что в Пате все наши начинания будет загнаны в пат… Он закрыл глаза. Перед ним снова стояла бочка с водой, в которой спиной к нему плескался Бортник. И наконец Бортник медленно, очень медленно повернулся. Лица у него не было.
Крон тщательно убрал в молельне, — разблокировал дверь и еще раз внимательно осмотрел святилище. Все было в порядке. Он отодвинул засов, немного помедлил у двери. Просто нестерпимо захотелось зайти в кельницу к Ане, увидеть ее, но, как ни было ему больно, он пересилил себя. Оставил светильник на алтаре, положил рядом кошель со звондами и вышел.
Он уже подходил к выходу, как вдруг завесь ритуального зала внезапно распахнулась и прямо ему на грудь выпал претор Алоза. От неожиданности Крон остановился. Претор повис на нем, крепко вцепившись в тогу, и, шатаясь, заглядывал в лицо мутным взглядом. От него несло перегаром и густым чесночным духом.
— Ба, сенатор Крон! — наконец выдавил он из себя.
Крон молча кивнул. Затем оторвал от себя руки Алозы и пошел дальше.
— Шекро! — повернув голову в пустоту коридора, позвал он.
— Сенатор, часть перста! — крикнул вдогонку Алоза. Он споткнулся, пытаясь поймать Крона за тогу, и уцепился за завесь.
— Вот бастурнак! — громко выругался он.
Крон продолжал уходить, не обращая на него внимания.
— Сенатор! — снова закричал Алоза. — Ведь вы слывете покровителем муз, не так ли? У меня есть для вас бо-о-ольшой сюрприз!
Крон остановился. Держась за завесь, Алоза подобрался к нему поближе.
— Ведь вы любите стихи? Просто обожаете, я ведь знаю!
Алоза помахал перед лицом Крона скрюченным пальцем.
— А у меня сейчас появился молодой и оч-чень талантливый стихотворец… — Претор захихикал и снова погрозил Крону пальцем. — И не только стихотворец!
Он попытался сорвать завесь, но у него ничего не получилось, и тогда он приподнял ее и, согнувшись,
— Золотце мое, — позвал он умильным голосом. — Палуций! Выгляни-ка к нам, здесь хотят послушать тебя!
Из конца коридора послышались торопливые шаги. Крон оглянулся. На его зов спешил Шекро, раскрасневшийся, поправляющий на себе тунику.
Алоза продолжал уговаривать кого-то за завесью, и, наконец из-за нее появился пухлый голый юноша с красивым, почти женским лицом.
— Палуций, радость моя, — обняв за плечи юношу, заворковал Алоза, — почитай что-нибудь сенатору. Он ужасно обожает стихи!
Юноша капризно повел плечами.
— Да ну… — протянул он.
— Ну почитай, золотце мое! Почитай вот то, о гетерах, помнишь?
И Алоза захихикал.
Крон брезгливо осматривал Палуция. Что это ему приготовил Алоза?
— Ну ладно… — наконец согласился юноша и, посмотрев на Крона пустым, пресыщенным взглядом, стал нехотя декламировать:
Словно мяч в игре, гетера отдается в руки всем: Здесь кивнула, там мигнула, здесь любовник, там дружок; Этого рукою держит, а того ногой толкнет; Этому кольцо подарит, а тому шепнет привет; Здесь поет с одним, другому письмецо перстом чертит.Алоза отстранился от Палуция и оглушительно захохотал. И тут же, икнув, захлебнулся. Неуловимым движением Крон ткнул его распрямленной ладонью в кадык.
Ничего не понимающий Палуций забегал глазами между сенатором и Алозой. Крон резко повернулся и зашагал к выходу. Сзади послышался глухой стук упавшего тела и испуганный вскрик Палуция.
«Надеюсь, что он очнется не скоро», — подумал Крон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ловко орудуя деревянной черпалкой, Крон с удовольствием съел из глиняного горшочка жирную и густую мясную похлебку и запил обед несколькими глотками вина. И только затем посмотрел на молчавшего все это время Плуста.
Плуст боялся. Боялся отчаянно. Это было видно по его лицу, еще более вытянувшемуся, по нервно бегающим глазам, ловящим взгляд Крона с мольбой и надеждой. Привыкший к паразитическому образу жизни, когда за него все решали другие, в этот критический для себя момент Плуст просто не способен был предпринять что-либо сам. Даже для своего спасения. Вот уже второй день он постоянно таскался за Кроном, бормоча что-то бессвязное и надоедая ему стенаниями и жалобами. Известный всему Пату как бабник, сплетник, обжора и пьяница, Плуст резко изменился. Бросил всех своих содержанок, абсолютно перестал интересоваться частной и политической жизнью — его занимали только два вопроса: насколько близко взбунтовавшиеся рабы подошли к Пату и как уберечь свою жизнь. Он практически перестал есть и, странное дело, начал поправляться. Страх пропитал его до такой степени, что он, беспробудный пьяница, ни с одного застолья на вышедший своими ногами, даже не мог пить.