Тени сна (сборник)

Забирко Виталий Сергеевич

И только тогда Гюнтер плюнул на свое кажущееся благополучие, полгода ничем не занимался, ждал чего-то и, наконец, дождался. Дела, от которого так и смердело криминалом. Туманного, неясного, одними намеками. Но именно такое дело и нужно было ему сейчас, чтобы забыться, заставить голову работать, а не копаться в чужих постелях.

Он сразу понял — вот оно, такое дело!
– когда Монтегю после долгого, пустого разговора ни о чем принялся путанно, пряча глаза, навязывать ему клиента. Гюнтер вначале долго отнекивался от туманного предложения, пытаясь выудить из Монтегю хотя бы намек

на суть дела. но Монтегю был только посредником и на самом деле ничего не знал. Поэтому, когда он в очередной раз навис над столом и принялся уговаривать взяться за расследование все теми же словами и посулами, Гюнтер сделал вид, что сломлен напором его красноречивого косноязычия и, словно нехотя, взял это сырое, даже без тени намека на то, что оно из себя представляет, дело. Как кота в мешке. Хотя было большое сомнение, что в мешке окажется именно кот.

Из-за очередного поворота слева от дороги нарастающей серой коробкой показалось приземистое здание мотеля. Гюнтер сбросил скорость, миновал пустовавшую заправочную с сиротливо стоящими под навесом автоматами и ввел машину во двор мотеля, стилизованного под средневековую корчму. На фасаде рубленым под клинопись шрифтом красовалось название:

«Охотничье застолье»

Прихватив с соседнего сидения дорожную сумку, Гюнтер выбрался из машины и посмотрел на часы. Без пяти шесть. Удивительно, но успел вовремя. Как и хотел клиент.

Между бетонными плитами, устилавшими двор автокорчмы, росла буйная нестриженная трава, что, вероятно, должно было означать запущенность и приближать воображение странствующих авторыцарей к средневековью, если бы плиты не были тщательно подметены. Слева, в стороне от крыльца, увитого плющем, стоял полосатый автодорожный столбик. На нем, поджав лапы, сидел огромный, чуть ли не с хорошую собаку, черный кот в тускло-сером металлическом ошейнике. Повернуть голову в сторону подъехавшей машины он не соизволил.

«Надеюсь, это не тот самый, которого мне собираются подсунуть в мешке», — подумал Гюнтер, забросил через плечо сумку и, проходя мимо, цыкнул на кота. Кот недобро окинул Гюнтера тяжелым взглядом зеленых глаз, пренебрежительно фыркнул и величественно отдернулся. Уже открывая дверь. Гюнтер оглянулся и увидел, что с правой подогнутой лапы кота свешивается складной зонтик. Белый, красными цветочками.

Холл мотеля напоминал харчевню. У длинного, выскобленного до желтого блеска стола сидел на табурете охотник. В серой тирольской шляпе, такой же серой замшевой куртке, узких, защитного цвета брюках и заляпанных тиной ботфортах гармошкой. Между колен у него стоял «зинзон» три кольца с темным, блестящим жиром прикладом. а на коленях, накрест с ружьем, покоилась трость.

«Как с картинки», — подумал Гюнтер. Охотник читал газету. Вернее, просто держал в руках согнутую пополам «Нортольд» и смотрел поверх нее на Гюнтера. Ему было лет сорок пять — пятьдесят, впрочем, может и больше — сухопарость мужчин скрадывает возраст. Две глубокие вертикальные складам на щеках придавали лицу надменное, немного брезгливое выражение, подчеркивая длинный унылый нос. Глубоко посаженными, до колючести

прозрачными глазами, он буквально вперился в фигуру Гюнтера.

Гюнтер поморщился. Взгляд охотника вызывал неприятное ощущение, будто его царапают, отбирая пробу на профпригодность. Еще тот клиент!

Лениво окинув взглядом сумрачное помещение, Гюнтер вздохнул и неторопливо бросил:

— Да. Пожалуй, это на самом деле форпост для странствующих, страждущих, голодных и немытых… Добрый вечер.

Откуда-то сбоку из-за конторки приподнялся толстенький, лысенький, лоснящийся портье. Он одернул засаленную жилетку на мятой рубашке с черно-блестящими нарукавниками и поверх круглых с толстыми линзами очков уставился на Гюнтера. Его глаза навыкате имели ту же сферическую поверхность, что и стекла очков, и от этого казалось, что у портье четыре глаза. Только стеклянные сияли просветленной оптикой, а настоящие были подернуты мутной поволокой.

— Угодно остановиться? — спросил он и наклонил голову, будто давая удостовериться, что волоски на его розовой макушке все-таки есть. Длинные, белесые, в катастрофически минимальном количестве они прилипли к блестящей коже и были похожи на нарисованные.

— Угодно. — Гюнтер подошел к конторке и достал кредитную карточку. — Номер попрошу с ванной… Хоть, по идее, у вас здесь постоялый двор, но, я надеюсь, мне не придется мыться в лохани? Ну, и само собой — ужин. На ужин мне…

— Ванн у нас нет, — промямлил портье, раскрывая огромную затасканную книгу приезжих. Видно, банковская компьютерная сеть еще не охватила эту глушь. — Есть душ. Общий.

Гюнтер чуть приподнял брови.

— Это как — женско-мужской? — съязвил он.

Портье исподлобья глянул на Гюнтера, засопел — он, очевидно, не любил шутников, — но, промолчав, принялся усердно скрипеть шариковым гусиным пером. Надо полагать, что фирма, выпускающая перья, гарантировала натуральность скрипа. Для полного сходства с клерком начала века портье не хватало только козырька на резинке и чернильницы, но зато на маленьком вздернутом носу выступила соответствующая ретрообстановке испарина.

Сзади, не торопясь, бросили газету на стол, она зашуршала; заскрипел, освобождаясь от тяжести, табурет; приклад ружья, а затем палка, стукнули о пол, и охотник, гулко ступая ботфортами, начал подниматься по скрипучей винтовой лестнице. Портье перестал писать и проводил его индиферентным взглядом.

— Это кто? — спросил Гюнтер, когда охотник скрылся за поворотом.

Портье вздрогнул. Муть в глазах моментально растаяла. Он пожевал губами.

— Да так… Охотник из Таунда.

— Кстати, о Таунде, — заметил Гюнтер. — Вы ведь здешний?

— Ну? — насторожился портье.

— Вы можете порекомендовать в городе хорошую гостиницу? С ванной?

Пауза затянулась. Портье поднял выше очки и сквозь линзы неодобряюще посмотрел на Гюнтера. Подумав, словно взвесив что-то, он медленно, с расстановкой произнес:

— Там только одна гостиница…

Затем снова склонился над конторкой. Кончив писать, достал ключ и протянул Гюнтеру.

— Комната номер шесть, второй этаж. Если все же надумаете воспользоваться душем, спуститесь на первый.