Тени теней
Шрифт:
– Если не знаешь, так и скажи, – продолжаю, постепенно выходя из себя. – Не надо мне тут аштокать.
Она изображает равнодушие пожиманием плеч и уходит, бросая напоследок:
– В библиотеке он. Только что видела.
Раньше в школьную библиотеку приходили, чтобы взять книги для домашнего задания или какие-нибудь потрепанные детективы для умных подростков. Теперь там поставили компьютеры с выходом в интернет, поэтому книги, в общем-то, уже не пользуются большой популярностью.
Я нахожу Мишу за самым дальним компьютером. Сидит,
Подхожу ближе и здороваюсь. Он поднимает увеличенные очками карие глаза. Несколько секунд будто находится в прострации, а потом говорит:
– Диана Белова. Ты тоже пропала.
– Да. Ты знаешь, где мы были?
– Нет. И мне никто не верит.
Кто бы мог подумать.
– У меня был урок физкультуры, – продолжает Миша. – Я прятался в раздевалке, чтобы не играть с другими в баскетбол. Все эти прыгающие за мячом тела в спортивной форме выглядят так нелепо, как считаешь?
– Нормально выглядят, – отвечаю я, со сладким томлением вспоминая Макса Багрова.
– В общем, не суть. Я спрятался в раздевалке и ждал звонка на перемену, но его не случилось. Знаешь, почему?
– Почему? – Ответ вертится где-то в подкорке, но я не могу ухватить.
– Потому что наступило воскресенье, а по воскресеньям не бывает звонка на перемену. Я зашел в раздевалку в четверг, примерно в одиннадцать тридцать. Пробыл там чуть больше часа. А когда вышел, было уже воскресенье, и видела бы ты лицо уборщицы, когда я на нее наткнулся.
– Могу представить.
– Все думают, что я пытался сбежать из дома, но надолго не хватило. Замерз, проголодался, и тут же вернулся обратно. Вот как все думают.
– Нас везде искали. Нигде не нашли.
Он отмахивается:
– При желании можно придумать кучу мест, где тебя никто не найдет. Многие считают, что мы были как раз в таком месте, так что его родители и искали.
– Не только родители искали. Весь город, даже спасатели с вертолетами.
– Это уже эффект СМИ. Ты видишь по телеку репортаж про чужое горе и тут же хочешь показать, какой ты весь отзывчивый и понимающий. Кидаешься на помощь, чтобы все могли увидеть твой героизм, твое умение сострадать.
– А вдруг они правда сострадали и хотели помочь?
– Так только в добрых сказках бывает.
Не нахожу слов, чтобы возразить.
– В общем, история очень странная, – говорит Сажин. – Необычная. Но знаешь, что хорошо?
– Что?
– Каждый человек – типичный случай. Что бы с тобой ни произошло, что бы ты ни чувствовала – это уже обязательно было до тебя с кем-нибудь другим. Мир невозможно удивить чем-то
– Хочешь сказать, такое уже случалось? – догадываюсь. – Люди исчезали, а потом возвращались и не могли ничего вспомнить?
– Именно так. – Миша снова утыкается в монитор. – Нам даже не надо ходить далеко за примером. Я кое-что нашел в интернете.
– Что там? – пытаюсь заглянуть, но ничего не видно.
– В нашем городе двадцать лет назад уже было такое. Школьники исчезли, их искали и не нашли.
– А потом они снова появились?
– Да. И точно также говорили, что никуда не пропадали.
– И что в итоге выяснилось?
Миша жмет плечами:
– Тут слишком мало информации. Нужно идти в городскую библиотеку и поднимать старые газеты за то время.
– Серьезно? Я думала, в интернете есть все.
– Если это не касается событий двадцатилетней давности в провинциальном городишке у черта на рогах. Кому надо размещать всю эту информацию в сети?
Он поднимается, подхватывает со стула сумку с учебниками.
– Я хочу пойти в городскую библиотеку прямо сейчас. Пойдешь со мной?
Не дай Бог кто-то увидит, как я ухожу из школы вместе с Мишей Сажиным.
– Я бы с радостью, но нужно на дополнительные по алгебре. Но ты ведь расскажешь все, что узнал?
– Ну хорошо. Оставь свой номер.
***
Вечером я разглядываю себя в ванной. Там, где не получается дотянуться взглядом, приходит на помощь зеркальце. Поворачиваюсь так и эдак, зеркало выхватывает то поясницу, то икры, то лопатки, но так и не находит ничего необычного. Мое тело в первозданной нетронутости – ни единого шрамика. Нет порезов, раздражений, следов от уколов. Не видно бугорков на коже, выдающих вживленный чип. И швов после недавней операции тоже не заметно. Можно сниматься для журнала с названием типа «Идеальная кожа», и все будут мной восхищаться.
Смотрю в зеркальце, в свои зеленые глаза. Расчесываю пятерней мокрые волосы. Все так обыденно, естественно и спокойно. Как будто ничего не произошло. Хочется, чтоб так оно на самом деле и было. Вот только вряд ли с человеком, пропавшим на три дня и не помнящим этого, ничего не произошло.
Когда выхожу из ванной, мама зовет ужинать. На столе исходит паром суп. Чай пахнет ромашкой и яблоком. За окном льет дождь, тысячи мелких капель стучат по стеклам. Погода такая со вчерашнего дня. Я слышала, кто-то говорил, будто она испортилась сразу после нашего возвращения.
Мама гладит меня по руке, когда беру вилку.
– Почему ты не задаешь вопросов? – спрашиваю.
– Каких вопросов?
– Где я была, что делала. Ты правда веришь, что я ничего не помню? Я бы не поверила.
– Конечно, я верю. Ты моя дочь, ты не станешь меня обманывать.
– Все дети обманывают родителей.
Она мягко улыбается. Руки у нее теплые и гладкие.
– Дети обманывают родителей, если те где-то ошиблись в воспитании. А я уверена, что все делаю правильно.