Тени утренней росы
Шрифт:
— Так лучше, — произносит он отрывисто, хватаясь за перила. — Только не останавливайся, умоляю, дорогая, иначе придется нам с тобой поменяться местами. Хочешь?
А что? Возможно, уже и хочу. Хочу, но не могу прервать прописанный моим личным доктором сеанс шоковой терапии — шоковой скорее для меня, нежели для него. Не могу совладать со своей рукой, безостановочно отвешивающей удар за ударом. Мозги с фатальной неизбежностью пасуют под натиском эмоций. Нейл сохраняет полную неподвижность. Мышцы его напряжены, глаза сощурены. Этот изумительный контраст — худые плечи и жесткий, как у мраморных изваяний, рельеф мускулов — доводит меня до исступления.
—
— Нет.
— Нейл, берегись.
Он чуть пошевельнулся, пряча улыбку.
— Это угроза, да? А что еще ты можешь сделать со мной, кроме того, что уже сделала?
В том же помраченном состоянии сознания я рву, кромсаю его плечи пряжкой ремня в надежде увидеть кровь. И наконец-то вижу. Она выступает сразу в нескольких местах, придавая стоящему без движения юноше вид жертвы чьих-то необузданных страстей, каковой он в действительности и является. Моей жертвы.
Приблизившись вплотную, я снимаю с себя короткий топ на лямках и голой грудью прижимаюсь к его горячей спине.
Я стою с закрытыми глазами, с бешено бьющимся сердцем. Сердце Нейла стучит так же часто, как мое. Какая-то сила побуждает меня поднять голову и коснуться губами одного из налитых кровью рубцов. Провести самым кончиком языка, еще, еще…
— Что скажешь? — тихо спрашивает Нейл. Разгорающаяся страсть сделала его голос еще более хриплым.
— Скажу, что хочу тебя дико.
На губах его появляется хищная улыбка.
— Знаю.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Чтобы услышать твой ответ. Повернувшись, он радостно оскаливается от предвкушения, сгребает меня в охапку и волочет в дом.
Обалдевшая, измочаленная, охрипшая от криков, я вытянулась на постели, прижавшись к нему всем телом в восторженном отупении. Сейчас, в эту минуту, я чувствовала себя настолько удовлетворенной… мне казалось, я уже больше никогда не захочу этого волнующего и жутковатого ощущения мужского члена внутри. Как прочла я у Пьера Луиса, плоть насытилась и замолчала. Только внизу живота время от времени возникала слабая тянущая боль — мой рыцарь показал класс. А я-то думала, мы уже достигли пика наших отношений и теперь, в соответствии с законами жанра, им следует плавно сойти на нет. Я этого не хотела, очень не хотела, но, будучи убежденной пессимисткой, твердо знала, что это неизбежно. И вот пожалуйста — такой прорыв!
Нейл курил, пуская дым в потолок, рассеянно помаргивая длинными ресницами.
— Только я и те две студентки? — спросила я сонно. — Или был еще кто-то больной на голову, кто помогал тебе раздвигать рамки?
— Больше никого. То есть…— Он запнулся, помолчал. — Но все равно не так, как сейчас. Не так, как с тобой.
— Я всю жизнь считала, что к подобной дополнительной стимуляции прибегают только низменные натуры, извращенцы всех мастей.
— Я не нуждаюсь в дополнительной стимуляции. Но с тобой мне этого захотелось. И что же, я должен наступать себе на горло из боязни прослыть извращенцем?
Для чистоты эксперимента мы выбрали пляж, на котором вместе никогда не бывали — на южном побережье, в трех километрах от Плакьяса, — и прибыли туда порознь, с промежутком в десять минут.
— Запомни: мы с тобой незнакомы, — сказал мне Нейл. — Выбирай место, устраивайся, читай, загорай и изредка поглядывай на меня краем глаза.
— И что будет?
— Что будет? О, ты удивишься.
— В самом деле?
— Клянусь.
Я выбрала один из лежаков на первой линии, расстелила полотенце, достала
Моими соседями оказались солидные и добропорядочные по всем признакам немцы с одной стороны и весьма юные англичане — с другой. Англичане щебетали, не сводя друг с друга влюбленных глаз. Немцы читали газеты, каждый свою.
Нейл спустился на пляж с рюкзаком на плече и ленивой походкой двинулся по песочку к воде. Постоял, глядя на безоблачное небо и сине-зеленую морскую гладь, сбросил рюкзак. Ветер трепал его расстегнутую рубаху и темные волосы до плеч. Солнечные блики играли на стеклах темных очков.
У меня даже руки опустились, и закладка выпала из книги, до чего красивым показался мне этот парень. А может, мы и впрямь незнакомы? Две девушки, загорающие на лежаках слева от юных англичан, уже проявляли непритворный интерес. Так, открываем нашу умную книжку, углубляемся в чтение.
Он бросил поверх рюкзака джинсы, рубашку и пошел проверить водичку. Все классно. Нет повода для истерик. Однако немцы справа от меня застыли в столбняке. Юные англичане поначалу тоже замерли с разинутыми ртами, а потом начали как ненормальные толкать друг друга локтями. Девушки слева от англичан перешептывались, смущенно хихикая. Остальные просто глазели. Даже я, несмотря на то что не увидела ничего принципиально нового, ощутила прилив какого-то томительного возбуждения, совсем как в подростковом возрасте, когда впервые со своей школьной подружкой Танькой смотрела по видео порнофильм.
Нейл стоял у кромки воды — гибкая фигура, медлительные движения, многообещающая грация опытной шлюхи. И откуда в нем это, бог ты мой? Впрочем, я всегда была склонна к преувеличениям. По большому счету он ничего не делал. Просто стоял, подставив лицо солнцу, а на его худых плечах горели сине-багровые рубцы.
Наконец он решил сделать один контрольный заплыв, а заодно предоставить заинтересованным зрителям возможность расслабиться и обсудить его скандальную персону. А выбравшись на берег, обнаружил, что рядом с его вещичками топчется совершенно незнакомый, но явно изнывающий от желания познакомиться МУЖЧИНА в фиолетовых плавках. На шее у претендента сверкала золотая цепь в палец толщиной, так что мой бедный мальчик, стоя перед ним в позе вежливого недоумения, похоже, чувствовал себя круглым сиротой.
Они о чем-то заговорили. На лице Нейла появилась натянутая улыбка. Он ненадолго отвернулся, пальцами зачесал назад свои мокрые волосы, с которых капала вода, и покачал головой с отсутствующим видом. Торг продолжался еще минуту или две, после чего Фиолетовые Плавки удалились, страшно раздосадованные.
Чтобы оградить себя от дальнейших приставаний, молодой человек со шрамами на спине прошел чуть дальше по берегу и остановился у намытого штормом песчаного мыса, где поменьше народу. К чему же, вы думаете, привел этот хитроумный маневр? Красивый, атлетически сложенный парень, похожий на итальянца, метнулся к нему через два ряда лежаков, покинув своего приятеля, меланхолично жующего хот-дог. Подбежал, положил ему на плечо свою тяжелую руку с крупным золотым перстнем на пальце, широко улыбнулся и задал вопрос. Нетрудно догадаться какой.