Тени забытой шестой
Шрифт:
Я мотнул головой и спросил, подаваясь вперед:
— А как же Искра?
Ошибки быть не могло. Наставник знал, что это такое, но говорить мне не собирался. Вместо этого он изменился в лице и торопливо опустил взгляд.
— Забудь о ней.
— Что это такое? Я хочу знать! Ответьте мне! Вы упомянули погасшую Искру!
— Я не хочу тебе врать, а сказать правду не могу. Забудь об Искре. Ее все равно нет.
— Чудесно! Как выяснилось, я ничего не знаю и знать не могу, но мне дозволено верить! Что ж, я буду верить. Я буду истово верить в то, что священный огонь не хуже Источника очистит всю ту ересь Шестой, что она
С этими словами я взял со стола отцовский дневник и направился к выходу, провожаемый потрясенным взглядом наставника. И вера моя крепла с каждым шагом. Думать об одном, сопротивляться второму и планировать третье… Сложно, но я смогу, ибо верую.
Отца Георга я, разумеется, никуда не отпустил, хотя он передавал мольбы о встрече через воеводу. Я заперся в кабинете и велел меня не беспокоить. Обдумать предстояло многое. Я медитировал, расчерчивал страницы таблицами, корпел над чертежами, искал ответы в огромной библиотеке Соляного замка, так ловко скрытой от чужих глаз, строил гипотезы и сам их отвергал… Но в результате все равно склонялся к тому решению, что подсказывало мне сердце. В конце концов, как я и сказал воеводе, это была беспроигрышная стратегия. Шестая должна быть уничтожена.
Но реальность имеет мало общего с нашими планами, так случилось и в этот раз. Воевода все же побеспокоил меня в моем уединении. Срочное послание из Виндена. Ультиматум. Или я явлюсь пред ясны очи светлой вояжны, чтобы благословить ее на брак с императором, или каждый день мне будут присылать служителей Господа. По частям. Нет, на самом деле в письме были расписаны подробности того, какие именно части тел и в каком виде… Строчки так и сочились больной злобой Шестой, безумствующей с молчаливого потакания Ордена. Что ж, придется вести игру на ее территории. Я поднял взгляд на застывшего в ожидании воеводу.
— Мне придется уехать в город и остаться там до венчания. Вместе со мной поедет отец Георг. В остальном следуем намеченному плану. Ингредиенты достали? Порох?
Воевода кивнул.
— Отлично, — я кровожадно ухмыльнулся и подвинул ему бумаги. — Здесь мои чертежи. Проследите, чтобы все было точно исполнено. Уважим Цветочка с ее тягой к театральным эффектам? Ее последняя чернолебяжья песня запомнится всем, аж перья полетят во все стороны. Правда, на бис она не сможет ее повторить.
Я расхохотался, а Дюргер смотрел на меня с опаской, как на безумца, впрочем, я и сам чувствовал, что схожу с ума. Но чтобы победить сумасшедшую, надо думать, как она, а на сомнения времени уже не осталось.
— Кстати, — вспомнил я, обрывая смех. — А что у нас с купальней? Там закончили?
Воевода опять молча кивнул, явно решив не вступать со мной в пререкания. Он не был уверен в успехе нашего предприятия.
— Не волнуйтесь, воевода, — подбодрил я его. — В Виндене у нас есть надежный союзник, который спит и видит, как бы отправить Цветочка на костер. Поэтому у нас все получится. Займитесь теперь террасой. Она должна выходить на восток. Тогда у солнца не будет ни единого шанса…
Луиджиа
В городе нас сразу же окружили гвардейцы, настаивая на немедленном препровождении во дворец. Сопротивляться не было смысла, и я подчинился, хотя и хотел сначала осмотреться в Виндене. Ничего, успеется. Странная уверенность, подкрепленная то ли верой, то ли абсолютным не-знанием, росла с каждой минутой, но когда во дворце я увидел магистра Рихарда, последние сомнения исчезли. У меня все получится.
— Это хорошо, что вы вернулись, — без всякого выражения поприветствовал он меня. — Плохо то, что Орден пошел на уступки.
Я заговорщицки ему подмигнул и сказал:
— Орден может и согласился с поражением, но у меня другие планы. А если вы мне поможете, то вместе мы отправим колдунью на костер.
Он зыркнул на меня из-под надвинутого на лицо капюшона, сверкнув фанатичной голубизной глаз, и поджал губы.
— Вы видели, что она сотворила на площади?
Я кивнул.
— Не-чудо.
— Люди думают, что чудо, — не согласился он. — А людская вера может быть страшнее всех колдунов, вместе взятых. Город ликует и превозносит новую заступницу. Ни один суд не вынесет ей справедливого приговора…
— Нам не нужен суд, — перебил я его. — Судьей ей будет Единый, а мы станем исполнителями Его воли. Вот и все.
Тут появился дворцовый церемониймейстер и торжественно сообщил, что светлая вояжна Ланстикун готова принять в своих покоях фрона Тиффано. Можно подумать, я просил ее об этом…
К счастью, мои опасения не оправдались. В дворцовых покоях Шестая была не одна. Вокруг нее суетилось несколько служанок, под чутким руководством портного увешивая светлую вояжну чем-то невообразимо воздушно-кружевным, а знакомый мне сапожник Кляйвице заламывал в отчаянии руки и причитал, что хрусталь не выдержит.
— Что?!? — рявкнула она, отталкивая от себя служанку и хватая несчастного башмачника за шиворот. — Намекаете на мой вес? Да я вас сгною!..
Кружевной рукав лопнул булавками и сполз, открыв… хм… округлое плечо. Я не поверил своим глазам. Она… поправилась?..
— Хрусталь… он… хрупок… его не закалишь!.. — полузадушенно пискнул бедняга. — Золото! Давайте сделаем золотые туфельки!
— Я хочу хрусталь! Или сожру чью-то голову на завтрак!
Я не выдержал и вклинился между ними.
— Ваша светлость! Немедленно прекратите! Вы ведете себя как базарная торговка!
В комнате сделалось так тихо, что можно было услышать щебет птиц в дворцовом парке за окном. Служанки застыли, смертельно бледные, Кляйвице был на грани обморока. Бешеный взгляд серых глаз окатил меня ледяной яростью, но я сурово сдвинул брови и заявил:
— Смирение, ваша светлость, смирение. Иначе не видать вам благословения на брак. Кстати, вы поститесь? Или жрете головы на завтрак, обед и ужин? То-то я смотрю, вы поправились…