Теннисные мячи для профессионалов
Шрифт:
В динамике, установленном на мачте, что-то щелкнуло.
Перронное радио довело до общего сведения:
— Объявляется посадка… на поезд…
Дикторша еще объявляла порядковые номера вагонов, а от вокзала, впереди, запрудив ширину платформы, плотно, плечо к плечу, двигались отъезжающие.
Плетневу Денисов нашел у той же скамьи, близ у входа в багажное отделение, где и накануне. Еще издали узнал крупную, в куртке, фигуру. Рядом находилась ее юная копия, тоже склонная к утяжеленной полноте и плотно укутанная.
— Вот! — Плетнева показала на дочь. — Только прилетела. Три дня не было самолета… — Она представила Денисова и дочь друг другу. — Пришлось билеты сдать, взять новые.
— Скорее едете?
— В 10.40. Я что хотела? — Она поправила на куртке у дочери «молнию». — Про убитого так ничего не открылось? Кто он? Чей?
— Пока нет.
— Тут женщина, на вокзале. Она его тоже видела. Даже говорила с ним. Я ее случайно узнала.
— Сегодня?
— Наутре. В зале. Рядом со справочным бюро.
— Какая она из себя?
— В красном плаще, молодая. Она там, у «места встреч». Слышали, по радио передают: «Если потеряли друг друга, встречайтесь…» Мы с дочкой тоже там встретились, а то б она — моя сладенькая — так бы и жила здесь, на вокзале.
— Ну, мамк… — Плетнева-младшая смутилась.
— Извините. — Денисов по рации разыскал командира отделения. — Узнайте в комнате отдыха: Инна рано утром спускалась в залы? Захарова…
— Которую обокрали в ресторане? На Курском?
— Да.
— Не спускалась, — сообщил командир отделения через несколько минут. — Никуда из комнаты отдыха не выходила. Сейчас в отделе.
— Спасибо. Конец связи… — Денисов выключил рацию. Он убедился — Плетнева вела речь о другой женщине — новом неизвестном пока свидетеле. — Вы покажете ее?
— Сейчас. Смотри за вещами. — Плетнева обернулась к дочери.
— Ну, мамк… Кому нужны наши шмутки?
Они зашли с перрона. Снова собирался дождь. На вынесенных из зала скамьях с сумками, с чемоданами, со связками обоев сидели готовые к отъезду люди. У ангара автоматической камеры хранения в ожидании свободных ячеек замерла молчаливая злая очередь; в стеклянных стенах прирельсового почтамта белел свет.
— Здесь. — Плетнева вошла в зал, пошла между рядами. Денисов на ходу вызвал по рации постового:
— Напомните дежурному про мусоросборники. Пусть не вывозят.
— Передам.
— А пока вызови в зал младшего…
— Тут. — Плетнева обвела глазами участок кресел, отгороженных проходом к справочному бюро. — Но почему-то не вижу. Неужели уехала?
— Не торопитесь. Место запомнили точно?
— Ее нет. — Плетнева подошла к седому, в очках, пассажиру у ряда кресел. — Утром тут сидела женщина. Молодая, в красном плаще. Не видели?
Он пожал плечами. Сидевшие поблизости молча оглянулись в их сторону.
Денисов прошел вдоль рядов. Как обычно, часть кресел в утренние часы пустовала.
На одном из кресел Денисов заметил сумку с газетным свертком. Из него выглядывало полотенце, женские туфли.
Он подошел к сидевшей рядом женщине — пожилой, с тусклым лицом, в габардиновом, отслужившем срок пальто:
— Ваше?
— Нет. — Женщина посмотрела вопросительно.
— Кто хозяин?
— Она скоро придет.
— Молоденькая? В красном плаще? — Плетнева тоже подошла.
— Знаете ее? — спросила женщина.
— Она и есть, — сказала Плетнева.
Денисов поинтересовался хозяйкой оставленного в кресле свертка:
— Не говорила, куда ушла?
— В прокуратуру. На прием. Муж у нее сидит.
Женщина в габардиновом пальто не спросила Денисова, кто он, по какому праву задает вопросы; вокзальное общежитие устанавливало особые правила общения людей на Дороге.
— В какую прокуратуру? Сказала?
— Нет.
— А что с мужем?
— Бухгалтер. Что-то с нарядами.
— Откуда она?
— Из Кривого Рога.
«В Прокуратуру СССР…» — подумал Денисов.
У входа в зал появился младший инспектор, он ничем не выделялся среди других пассажиров, не спеша прошел в очередь к справочному бюро.
— Видишь меня? — спросил Денисов по рации.
— Вижу.
— Сумку в кресле? Со свертком.
— Тоже.
— Останешься в зале. Как только за вещами придут, дашь знать. Я тем временем попробую перехватить их хозяйку в ином месте.
— Вас понял.
В приемной Прокуратуры СССР находились несколько женщин; одна из них, в красном, точнее, бордового цвета, плаще сидела впереди, против двери.
Денисов вышел, постоял у входа.
Двор прокуратуры был пуст. Два милиционера внутренней охраны — чубатые, в одинаково сбитых набок синих, с красными околышами, фуражках — быстро и тихо говорили о чем-то радостном, тайном, довольные друг другом, службой в столице. Они не обратили внимания на своего коллегу в гражданском, стоявшего у входа.
«Дончаки», — почему-то решил Денисов.
Он прошел за ворота. Стоя перелистывал записную книжку. Презент французской фирмы — изготовительницы несгораемых шкафов «Фише-Бош» изрядно поистрепался, страницы, даже обложка были исписаны в разных направлениях, приложение — «Развитие средств взлома во Франции за двадцать лет» — было попросту утеряно.
Он нашел нужную таблицу:
«Признаки выстрела в упор. Разрыв кожи, а одежды — с расстояния не более 5-7 см…» «С близкого расстояния…» «Копоть хорошо видна при выстрелах на расстоянии до 15 см; при выстрелах на расстоянии от 15 до 30 см слабо заметна. При выстрелах на расстоянии свыше 30 см отсутствует. Порошинки…»