Теория игр
Шрифт:
Я встаю из-за стола и начинаю оглядываться по сторонам:
– А где же именинница? Как-то неловко без нее начинать.
(Это такая шутка!)
– Да, вот же она!
– смеются женщины.
(Галина Ивановна сидит пунцовая от смущения.)
– Галина Ивановна, не узнал!
– прикладываю я руку к груди.
– Ей богу, не узнал! Я думал, это наша практикантка.
(К нам как раз должны были прислать на практику двух студенток из университета.)
"Вот ведь незадача какая!"
–
– машет рукой Галина Ивановна. Совсем в краску вогнали.
(Она понимает, что я вру, но ей все равно приятно.)
Я произношу тост и, перегнувшись через стол, чекаюсь с виновницей торжества.
Вино у Галины Ивановны отменное. И вообще, все очень вкусно!
(Гастрономическое однообразие - мое самое уязвимое место.)
– Галина Ивановна, если бы вы не были замужем, я бы обязательно на вас женился, - отпускаю я один из самых рискованных комплиментов.
(Контекст простой: "Путь к сердцу мужчины лежит через желудок".)
"От имени и по поручению месткома" я вручаю Галине Ивановне наш коллективный подарок - электрический самовар.
(Галина Ивановна - "Красная Пашечка" а-ля натюрель!
– вот-вот сварится.)
Дверь приоткрывается и в комнату заглядывает Панюхов.
"А че это вы тут делаете?"
– Леонид Дмитриевич!
– аж взвизгивают наши тетки.
Панюхова усаживают за стол. Тут же находится чистая тарелка.
(Нет, я был не прав, когда представлял Панюхова гибридом вороны и селезня. Тут есть еще что-то и от удава.Да-да, именно: от удава.)
– Леонид Дмитриевич, огурчик!.. Леонид Дмитриевич, колбаска!.. Леонид Дмитриевич, сырок!..- хлопочут вокруг него женщины.
"Кстати, МНЕ сырок никто не предлагал!" - ревниво замечаю я.
Но я без претензий! Я их понимаю. Панюхов - не просто первый зарегистрированный кандидат. Он живое воплощение всего того, что несет в себе слово "перестройка". Равные ПРАВА и равные в о з м о ж н о с т и.
К тому же, у меня сегодня отличное настроение!
Есть такой анекдот. В ресторане посетитель, после сытого обеда, спрашивает официанта:
– Как у вас, братец, поступают с теми, кто, поев, отказывается платить?
Официант хмурит брови:
– Бьют и выгоняют!
– Ну, так, бейте меня и выгоняйте!
Вот в таком сыто-умиротворенном настроении - "бейте и выгоняйте!" - я разглядываю Панюхова.
Надо отдать ему должное...
(Боюсь, что "Надо отдать ему должное..." станет моей второй визитной карточкой.)
И все же, надо отдать ему должное, по отношению к остальным н е з а р е г и с т р и р о в а н н ы м сотрудникам он ведет себя вполне дружелюбно.
Тут я промахнулся!
Конечно, это уже не тот Леонид Дмитриевич, который протирал штаны в отделе
Официозно доброжелательная улыбка, едва ли не аристократические замашки...
Ни дать - ни взять: посол Нижней Вольты на дипломатическом завтраке.
"Не прост, Леонид Дмитриевич, ох, не прост!.."
А может, не зря его в армии на майорской должности мариновали? Такому дай волю - до генералиссимуса дойдет. А то и выше!
В комнату заглядывает мадам из соседнего отдела (у них там сегодня тоже какое-то торжество).
– Леонид Дмитриевич!
"Ну, Леонид Дмитриевич, прямо нарасхват!"
Панюхов встает со стула и, картинно раскланиваясь, направляется к двери...
И тут меня осеняет.
У нас же есть еще одна вакансия! Замдиректора по АХЧ. Одно дело, когда на нее претендует рядовой сотрудник информационного отдела, пусть даже несостоявшийся генералиссимус, и совсем иной коленкор, когда она д о с т а е т с я одному из претендентов, уступившему в упорной и равной борьбе. Тут уж, как говорится, сам бог велел!
"Силен, Леонид Дмитриевич! Силен..."
Сколько раз я говорил себе: недооценить - значит проиграть.
Мы переходим к десерту, и у нас появляется еще один сотрапезник Вольдемар. Вернее, его тень.
(Любопытно, что о Вольдемаре наши женщины вспоминают обычно под сладкое.)
На этот раз обсуждают его национальность.
– Свирский - поляк!- взахлеб утверждает самая осведомленная.Чистокровный поляк.
– И Виктория - полька!- вторит ей Галина Ивановна.- Ее девичья фамилия - Ясинская!
Я хлопаю себя по лбу. Мысленно, разумеется! Так вот какая сила влечет меня к Виктории. Голос крови! Дело в том, что моя бабка по отцу - наполовину полька (девичья фамилия - Высоцкая). Осьмушка польской крови, стало быть, течет и в моих жилах.
Не зря, ох, не зря в Прибалтике аборигены обращаются ко мне только на местном диалекте. Да, и "сусанинцы", несмотря на численное превосходство, чувствуют себя во мне не слишком-то уверенно. Польская кровь нет-нет да и
заявит о себе. Дикой, необузданной спесью.
Однако этническую близость к Вольдемару (и его жене) я не афиширую. Мне остается роль капитана буксира, провожающего трансатлантический лайнер в кругосветное плавание.
"Черт догадал меня родиться в России с русской фамилией" (И.Ильин).
Незаметно тональность высказываний о Вольдемаре снижается. Разговор переходит в плоскость междометий и полунамеков. Этому предшествует реплика о ГИПЕРбесстрастности Вольдемара.
Дело доходит до откровенных перешептываний.
Я ковыряю ложечкой торт и делаю вид, что в данный момент меня занимает только это.