Теория исторического познания. Избранные произведения
Шрифт:
В рамках традиционной нарративной логики происходит и модификация исторического метода в условиях смены парадигм.
В условиях перехода от европоцентризма к глобализации нарративистская логика историка не работает, поскольку нового способа сборки он в своем опыте не находит. Смена парадигм начинает осознаваться как неизбежная. Основатели Школы Анналов оставили идеи, до сих пор не утратившие актуальности. Одна из них – идея междисциплинарности [22] . Но междисциплинарность в условиях господства нарративистской парадигмы может реализоваться лишь иерархически: новую тематику задает востребованная антропология – историк обогащает тему историческим материалом и т. д. Еще более важная идея основателей Школы Анналов осталась неуслышанной. В своей знаменитой работе, к сожалению, оставшейся незавершенной, М. Блок довольно резко осудил нарративистскую логику истории, определив ее как состояние зацикленности в «эмбриональной форме повествования» [23] и отметив в данной связи, что история «как серьезное аналитическое занятие» была (1943 г.) «еще совсем молода». Этим и объяснялся парадокс, берущий свое начало с конца XIX в., когда историческое сообщество само себя вывело за пределы эмпирических наук, некритически и наивно интерпретировав идеи неокантианства о фундаментальном различии объектов наук о природе и наук о духе и методов их изучения.
22
Февр Л. Бои за историю. М., 1991.
23
Блок М. Апология
Иную трактовку предлагает феноменологическая парадигма истории. Она позволяет рассматривать историю как науку, имеющую свой эмпирический объект. Человек в процессе целенаправленной деятельности создает свой интеллектуальный продукт, который становится основным источником информации наук о человеке, а через продукт – информации о мире в целом. Произведения, созданные целенаправленно и осознанно, имеют материальную форму, свой образ, который соотнесен с законами окружающего реального мира. При данном источниковедческом подходе историческая наука имеет свой материальный объект, становится наукой наблюдения.
Разумеется, произведения человека и недискретные объекты природы изучаются различными методами. Но данный подход создает для двух типов наук возможности взаимодополняемости, получения информации о взаимодействии человечества (как части мирового универсума, по А. С. Лаппо-Данилевскому) с окружающим миром, и более того, науки о природе включают в свое рассмотрение процесс превращения биосферы в ноосферу (В. И. Вернадский), используя для изучения объекты как природного, так и человеческого, целенаправленного происхождения. Историческая география дает нам положительный пример реализации принципа метадисциплинарного взаимодействия истории как науки гуманитарной и географии как науки естественной по принципу взаимодополняемости данных и создания нового знания. Каковы же необходимые и достаточные условия, которые понадобились для реализации теоретической возможности в исследовательской и образовательной практике? Во-первых, для этого необходима теоретическая разработанность логики науки в виде особого ее раздела – наукоучения. Об этом в свое время писал основатель феноменологического подхода Э. Гуссерль. В рассматриваемом нами прецеденте, с одной стороны, была разработана логика и методология истории, в частности методология источниковедения. Но, с другой стороны, была разработана и логика самой географии как естественнонаучной области познания и на ее основе создана теория исторической географии как дисциплины, способной не просто «помогать» историку, но вступать в конструктивный диалог взаимодействия (В. К. Яцунский). Ученый обосновал и аргументировал оригинальную концепцию предмета и задач данной науки, изучающей основные аспекты географии физического природного мира, планеты и географии политической и экономической, размещения населения и хозяйства в их исторической длительности, иначе говоря – в процессе превращения биосферы в сферу человеческого разума, ноосферу [24] .
24
Яцунский В. К. Историческая география. Постановка проблемы и задач исследования // Историческая география XVII–ХVIII вв. М., 1955. С. 3–20.
В дальнейшем данная концепция была принята в общенаучной среде [25] .
Во-вторых, взаимодействие исторической концепции в ее источниковедческой парадигме и концепции исторической географии было осуществлено на уровне общеобразовательной университетской модели нового уровня. Это событие произошло в Историко-архивном институте, когда проф. А. И. Андреев пригласил для создания общего курса исторической географии В. К. Яцунского. Новая образовательная концепция, созданная и апробированная на кафедре источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин, кардинально отличается от традиционной образовательной модели, ориентированной в основном на подготовку специалистов, транслирующих новым поколениям уже готовое знание и поэтому ориентированных на создание «исторических полотен», что не дает четкого различения знания уже достигнутого от нового знания, и, соответственно, мало ориентированной на формирование умений достижения нового знания и распознавания степеней его точности. Новая модель Историко-архивного института соединяет в своем бренде историю и ее объект (его часть, зафиксированную в письменном виде), но обязательно имеющем свои материальные эмпирически доступные наблюдению объекты (что существенно и для теории, и для практики). Новая модель исторического образования оказалась востребованной для практического освоения (и контроля) информационного макроресурса страны в масштабах документального наследия как государствообразующего информационного феномена высочайшего значения – в иерархии философии, науки и практики исторического сознания, национальной идеи. Новый тип историка, ориентированного на практику работы с эмпирическим объектом, логично поставил в центр способность распознавать информационный ресурс, как выраженный непосредственно, так и запечатленный в структурах документа как исторического источника и как единицы систем документооборота и информационного общества данного типа в целом. Понятно поэтому, что умение распознавать информацию, необходимую для научных, политических, экономических, хозяйственных, природопользовательных, культурных и иных целей, стало необходимой частью образования.
25
БСЭ и СИЭ. СИЭ. М., 1965. С. 514–517.
В-третьих, диалог ученых-историков и ученых-географов оказался взаимодополняющим и полезным для тех и других. Данный диалог, реализовавшийся в создании нового историко-географического направления, данной научной школы, способствовал обращению географического сообщества, весьма широкого по интересам, проблематике и научным связям, их приобщению к специальным проблемам исторической географии [26] .
Основные направления данного метадисциплинарного взаимодействия определились как исследование проблем исторической географии – политической, экономической, размещения населения, транспорта, географических открытий и освоения новых регионов – на основе широкого круга исторических источников – географических чертежей и карт, писцовых книг, переписей населения, статистики и записок путешественников.
26
Яцунский В. К. География рынка железа в дореформенной России // Вопросы географии. М., 1960. Сб. 50. Историческая география / Отв. ред. В. К. Яцунский. С. 110–146.
В настоящее время по аналогичным основаниям теории, источниковедческой образовательной модели и успешного диалога истории и ряда фундаментальных точных наук формируются новые метадисциплинарные направления – это прежде всего направления исторической генеалогии, исторической хронологии, исторической методологии. Данные направления на кафедре источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин разрабатываются традиционно с учетом классического наследия учителей и представлены современными научными трудами, в том числе концептуальными корпусами учебных программ и научно-педагогических практик [27] . Данная конференция представляет дальнейшее развитие метадисциплинарных научно-педагогических исследований.
27
Вспомогательные исторические дисциплины: специальные функции и гуманитарные перспективы. М., 2001; Вспомогательные исторические дисциплины: классическое наследие и новые направления: Материалы XVIII научной конференции. М., 2006.
Публикуется по изданию: Медушевская О. М. История в общей системе познания: смена парадигм // Единство гуманитарного знания: новый
Методология истории как строгой науки
Наука… есть не что иное, как идея бесконечности задач, постоянно исчерпывающих конечное и сохраняющих его непреходящую значимость.
Понятие истории как строгой науки не является общепринятым. Неокантианское философское противопоставление наук о природе и наук о духе (истории прежде всего) по их методам констатировало вполне реальную ситуацию: стоящие перед науками о человеке исследовательские трудности на порядок выше тех, которые стоят перед исследователями природы. В свою очередь, модифицируясь на профессиональном уровне историков, это различение стало трактоваться ими в смысле неправомерности применения общенаучных критериев к их научной деятельности. При такой трактовке под вопросом оказывается сама возможность Науки о человеке. Действительно, человек, обладающий свободой воли, непредсказуем. Но важно подчеркнуть, что его изучение и постижение осуществляется с помощью разных видов познавательной деятельности (искусство, интуитивное постижение, миросозерцание, самоанализ). Наука – лишь один из них. «Наука является одной из… ценностей человечества», и она есть «создание коллективного труда исследующих поколений» [28] . Но коль скоро речь идет о науке, то с этим понятием неразрывно связаны определенные критерии. Это и общественные ожидания (точного, надежного нового знания) и различение методов науки и искусства, и логичность исследовательских методов, и возможность их совершенствования.
28
Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994. С. 172.
Постановка проблемы методологии исторического знания предполагает выведение обсуждения прежде всего на междисциплинарный, а более того – метадисциплинарный уровень, на анализ нашего современного видения общекультурной ситуации в науке и высшем гуманитарном образовании, на обсуждение теоретических универсалий. Проблематика точного, логически выведенного и доступного для проверки научного знания, заявленная нами как центральная тема конференции, рассматривается здесь в рамках уже представленной научно-педагогическим направлением эпистемологической концепции. Данное научное направление, основанное, как известно, в первой четверти ХХ в. и определяемое его первыми интерпретаторами как феноменология культуры, было уже тогда ориентировано, в силу особой специфики исторического познания и состояния исторической науки, на разработку преимущественно теоретических основ методологии истории и на ее реализацию в исследовательских, научно-педагогических и научно-организационных социальных практиках научного сообщества [29] . Ключевыми для представителей гуманитарных наук, разделяющих данную концепцию, стали метадисциплинарные основания, восходящие к общегуманитарным универсалиям человеческой деятельности, и направленность на развитие методов интерпретации культурных объектов – реализованных продуктов целенаправленной деятельности человека, служащих источником познания и общим объектом гуманитарных наук. Для данного направления характерно единство концепции исследования и преподавания, направленность на формирование системной методологии истории как науке о человеке в рамках эволюционного и коэкзистенциального единства человечества. Последовательно анализируются возможности данной познавательной парадигмы для решения актуальных проблем гуманитарного знания: междисциплинарных взаимодействий в изучении пространственных параметров человеческой деятельности [30] ; компаративных исследований на основе источниковедческих типологий культурных объектов [31] ; компаративного изучения структур повседневности в рамках исторической антропологии и антропологически ориентированной истории [32] . В данном разделе мы продолжаем рассмотрение проблем системной методологии гуманитарного знания на основе источниковедческой парадигмы и акцентируем значение логических дисциплин в формировании истории как строгой науки.
29
Медушевская О. М. А. С. Лаппо-Данилевский и современное гуманитарное познание // Археографический ежегодник за 1994 г. М., 1996; Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Методология истории. М., 1997.
30
Исторический источник: Человек и пространство. М., 1997.
31
Исторический источник: Человек и пространство. М., 1997.
32
Источниковедение и компаративный метод в гуманитарном знании. М., 1996.
Обращение к проблемам логики исторического знания как к самодостаточной сфере теоретической деятельности и как к особой системе дисциплин высшего гуманитарного образования диктуется прежде всего их актуальностью в современной культурной ситуации в целом. Одной из характерных ее примет стало обращение массового сознания к более адекватному восприятию представлений об историческом источнике и источниковедческой парадигмы. Все более заметен рост интереса к документу, к вещевым реалиям как источникам информации о социокультурных группах, к этносам, к региональным аспектам истории, географии и культуры, истории генеалогии, семьи, микроистории и исторической антропологии. Коллекционирование, мода «ретро» и т. п. выражают возрастание историзма общественного сознания, постепенное его высвобождение от ранее господствовавшей разобщенности письменной и устной, массовой и элитарной культур. Аналитики отмечают, со своей стороны, значительное возрастание интереса исследователей и издателей к «скрупулезному изучению источников» по всему спектру гуманитарных и социальных наук [33] . Данная обнадеживающая тенденция возрастания историзма массового сознания развивается спонтанно и может быть интерпретирована как своего рода обращение к подлинно научным ценностям истории как строгой науки. Она предполагает ответную деятельность профессионалов – выработку методологических ориентиров исследователей и концепции профессионального образования историков, преодоления сложившихся ранее стереотипов. Нам особенно близка идея перехода от репродуцирующего образования к развивающему через особый комплекс логических дисциплин, разрабатывающих системную методологию исторического знания – ее теоретические основания, нормативы и критерии достоверности научного результата, исследовательских методик и техник. Практико-исследовательский и педагогический опыт использования логики и методологии исторического знания историки, отчасти в силу сложившихся предубеждений и стереотипов предшествующего периода (в отличие от некоторых других направлений гуманитарного знания), недостаточно используют, не обобщают, не выводят на междисциплинарный общегуманитарный уровень. Полученные нами тезисы вполне могут стать нашей общей основой для заинтересованного обсуждения всего комплекса проблем, связанных с возможностями превращения истории в строгую науку и изменения концепции исторического профессионализма в желаемом направлении.
33
Семенов Е. В. Смысл происходящего с гуманитарными и социальными науками в современной России // Вопр. истории естествознания и техники. М., 1997. № 2.
Данный раздел посвящен проблеме методологических оснований такого продвижения. Они выявляются через коллективные представления историков, в их динамике; о них, далее, опосредованно свидетельствуют методологические искания, происходящие «извне» исторической науки – в других областях гуманитарного знания и особенно в ситуациях их пересечения с нею (например, ситуация лингвистического «поворота»); и, затем, рассматриваются основания, выступающие как системообразующие для истории как науки, в категориях источниковедческой парадигмы. В рамках данной концепции понятия науки и строгой науки рассматриваются как синонимы.