Теософические архивы (сборник)
Шрифт:
Конечно, ни у кого не было лучшей возможности, чем у нас, выяснить это. Наши отношения с пандитом Даянандом были дружескими отношениями между учеником и учителем. Он – самым образованный человек в Индии, брахман привилегированной касты, который в течение долгих семи лет подвергался обычным и страшным испытаниям йогизма в горной и дикой местности, в одиночестве, в наготе и в постоянной борьбе со стихиями и дикими животными – борьбе божественного Духа человека и его высшей воли со слепыми силами природы в виде тигров, леопардов, носорогов и медведей, в окружении ядовитых змей и скорпионов. Жители ближайшей к горе деревни могли бы подтвердить, что в течение нескольких недель редко кто отваживался отнести Свами хоть немного еды, хоть пригоршню риса; и когда они приходили, то неизменно заставали его сидящим в одной и той же позе и на одном и том же месте – на открытом песчаном холме среди джунглей, кишащих хищными зверями – без всякой еды и воды в течение многих недель, как будто он был сделан из камня, вместо мяса и костей. [811] Он раскрыл нам эти загадочные секреты, которые дают человеку силы переносить страдания и жестокие лишения, позволяет ему обходиться без еды и питья в течение дней и недель, помогает ему стать абсолютно невосприимчивым к жаре и холоду, и, наконец, пребывать в течение ряда дней вне тела.
811
Йоги и аскеты являются не единственными примерами длительного соблюдения
Во время этого путешествия мы посетили колыбель индийского мистицизма, средоточие аскетов, где память о чудесных феноменах риши так же жива, как и в дни, когда школа Патанджали, известного основателя йогизма, была только-только основана и где его йога – санкхья – все еще изучается с таким же рвением, хотя и с меньшим пониманием. Мы отправились дальше в Верхнюю Индию и северо-западные провинции; в Аллахабад и Канпур, где у берегов священного Ганга многочисленные толпы верующих, уже пресыщенных жизнью, проводят остаток своих дней в медитации и уединении, становясь саньяси, госсейнами, садху. Потом в Агру, с ее Тадж Махалом, этой поэмой в мраморе, по удачному выражению епископа Гебера, и дальше к могиле основателя Агры, великого Императора-Адепта, Акбара, в Секундре; в Агру, где храмы переполнены поклоняющимися шакти и к тому знаменитому месту в истории индийского оккультизма, где Джамна смешивает свои голубые воды с патриархальным Гангом, и которое было выбрано шактами (поклонниками женских сил) для совершения своих пудж, во время которых руками девственниц создаются знаменитые черные кристаллы или зеркала, упомянутые П. Б. Рандольфом. Оттуда снова в Сахарампур и Мират, место, где вспыхнуло сипайское восстание 1857 года. Во время нашего пребывания в Сахарампуре, где располагается узловая железнодорожная станция, собралось почти 25 тысяч санньяси и госсейнов после паломничества в Хардвар. Там полковник Олькотт учинил тщательный допрос паломникам, часами беседуя с ними. Затем мы отправились в Раджастхан, страну, где живет самая отважная и самая мистическая из всех рас Индии – «солнечная раса», чьи раджи ведут свое происхождение от самого Солнца. Мы дошли до самого Джейпура, этого индийского Парижа и одновременно Рима земли Раджастхан. Мы исходили многие долины, горы и священные рощи, в которых было много пагод и верующих, среди которых нам встретилось много святых, действительно обладающих чудесными свойствами. Однако большинство из них все же были отъявленными мошенниками. Нам удалось расположить к себе нескольких брахманов, стражей и хранителей тайн своих богов и своих храмов, но от этих «наследственных жуликов», как их метко окрестил полковник Олькотт, мы получили не больше свидетельств о схожести их взглядов со взглядами спиритуалистов, чем от санньяси и заклинателей злых духов. Также мы никогда не упускали возможности, встречаясь с образованными индусами, расспросить их о том, что думают их соотечественники о феноменах вообще и спиритуализме в частности. И на наши вопросы, кто именно святых йогов наделяет «чудодейственными силами», позволяющими им совершать феномены, неизменно получали один и тот же удивленный ответ: «Он (сам йог), сливаясь с Брахманом, совершает их». Очень часто наши собеседники испытывали отвращение и даже обижались на непочтительные расспросы полковника Олькотта о том, не помогают ли бхуты творить магу чудеса? Почти два месяца в нашем жилище в Бомбее, в саду, на верандах и в залах, ежедневно толпились – до ста человек одновременно – с утра и до позднего вечера туземцы, принадлежавшие к различным кастам, расам и религиозным верованиям. Они приходили к нам обменяться мнениями по метафизическим вопросам и обсудить достоинства восточной и западной философии, в том числе оккультные науки и мистицизм. Во время нашего путешествия мы принимали наших братьев из Арья Самадж, которые отправляли свои депутации приветствовать нас везде, где бы мы ни находились, и где было отделение Самадж. Так мы познакомились ближе со взглядами сотен и тысяч последователей Свами Даянанда, которые они исповедовали прежде, чем он отвратил их от той или иной идолопоклоннической секты. Многие из них были образованными людьми и настолько же сведущими в ведической философии, насколько раньше в догматах секты, с которой расстались. Таким образом, у нас было намного больше возможностей познакомиться со взглядами индусов, их философиями и традициями, чем у других европейских путешественников и даже чиновников, живших в Индии многие годы; поскольку они не исповедовали индусскую веру и не были с индусами в приятельских отношениях, как мы, им не доверяли и не называли их, как нас, «братьями».
После всех этих непрерывных исследований и долгих бесед, которые вели в течение нескольких месяцев, мы пришли к тем же заключениям, как и м-р О'Грэйди: ни один индус не является спиритуалистом; и, за исключением очень редких случаев, никто из них никогда не слыхал о спиритуализме и его распространении в Европе, и в особенности в Америке; многие из них знают об этой стране так же мало, как и о Северном полюсе. Лишь недавно Свами Даянанд обнаружил, что ранние арии должны были знать об Америке, поскольку Арджуна, один из пяти пандавов, друг и ученик Кришны, как повествуют Пураны, отправился в Паталу на поиски жены, женился в той стране на Улупи, дочери Нага, царя Паталы, страны-антипода Индии – описания которой в точности совпадают с Америкой и о которой в те далекие времена не знал никто, кроме ариев. Поэтому члены Самадж проявляют такой интерес к этой стране. Но когда мы объяснили происхождение, развитие и доктрины спиритуалистической философии нашим друзьям, и особенно modus operandi медиумов, т. е. сообщение духов умерших с живыми людьми, чьи организмы эти духи используют как средство общения, каждый раз ужас наших слушателей был явно неподдельным. «Общение с бхутами, – восклицали они, – это общение с духами, ставшими злыми демонами, которым мы готовы приносить жертвы в виде еды или питья, чтобы ублажить их, или чтобы заставить их мирно покинуть нас, но которые всегда возвращаются, чтобы нарушить наш покой. Их присутствие мы рассматриваем как осквернение! Какое удовольствие или комфорт беллати (белые иностранцы) могут испытывать от общения с ними?» Поэтому я повторяю, и очень настойчиво, что в Индии не только нет спиритуалистов, в том смысле, в каком мы понимаем этот термин, но даже сам намек на так называемое «общение с духами» вызывает отвращение у индусов, если можно так выразиться, у самой древней нации в мире, которая знала все о феноменах на протяжении многих тысяч лет. Разве это ни о чем не говорит нам, тем, кто совсем только недавно начал лицезреть чудеса медиумизма? Должны ли мы мнить себя такими умными, чтобы отказываться следовать указаниям Востока, видевшего своих святых – даже своих богов, демонов и духов стихий – совершающими чудеса в далекой древности? Разве мы настолько усовершенствовали нашу собственную философию, что можем сравнить ее с индийской философией, которая способна объяснить каждую тайну и убедительно продемонстрировать саму суть любого феномена? Поверьте мне, стоит попросить помощи у индусов, если потребуется доказать материалистам и скептикам от науки, и убедительнее, чем мы может это сейчас сделать, что какой бы ни оказалась догадка о подлинной сущности агентов, все феномены, будь они библейские или ведические, христианские или языческие, полностью согласуются с законами этого мира и первые претендуют на научное исследование. Давайте сначала докажем существование сфинкса профанам, а уже потом попробуем разгадать его тайну. Спиритуалисты всегда найдут способ опровергнуть «устаревшие
Если читателям вашего журнала это интересно, я могла бы посвятить серию статей индийским феноменам, объясняя их по мере описания. Я искренне надеюсь, что американские спиритуалисты более не будут относиться предвзято к теософам-иконоборцам и их «устаревшим» идеям. Я пишу это не ради того чтобы проповедовать новые доктрины или распространять индусскую пропаганду, а единственно из желания предоставить материал для сравнения и изучения тем спиритуалистам, которые еще не отучились думать.
Что такое теософия
Перевод – О. Колесников
Этот вопрос задается столь часто, и превратные толкования распространяются столь широко, что редактор журнала, в моем лице, считает необходимым конкретно пояснить своим читателям, для полного разумения, что означает слово «теософия». При этом буду иметь в виду необходимость дальнейших пояснений: что такое Теософическое общество и кто такие теософы – и эти пояснения тоже далее будут даны.
Согласно лексикографам, термин теософия образован из двух греческих слов: теос – «бог» и софия – «мудрость». Пока что – все именно так. Но такое объяснение не дает ни малейшего представления, что же такое теософия. Вебстерский словарь довольно оригинально определяет ее так:
«Подразумевает общение с Богом и высшими духами и сознательное достижение сверхчеловеческого знания путем физических процессов, как добивались того через теургические действа некоторые древние платонисты, или химическими процессами, как немецкие философы огня».
Это, как минимум, примитивное и весьма поверхностное объяснение. То, что м-р Вебстер применяет подобное описание к учениям Аммония Саккаса, Плотина, Ямвлиха, Порфирия, Прокла, показывает либо сознательное искажение, либо незнание им философии и побуждений великих гениев поздней александрийской школы. Относить намерение развить свои психологические, духовные чувства посредством «физических процессов» к тем, кого как современники, так и потомки называли «теодидакты», богом ученые, – значит говорить о них как о материалистах. Что же касается сарказма в отношении философов огня, то его следует переносить на наших знаменитейших современных ученых, от имени которых преподобный Джеймс Мартини высказывает следующее бахвальство: «Материя – вот все, что нам нужно; дайте нам описание каждого атома, и мы объясним всю вселенную».
Воган предлагает значительно более хорошее, более философское определение. Он говорит:
Теософ – это тот, кто дает вам теорию Бога или действий Бога, которая не есть откровение, но основа которой вдохновлена Им.
С этой точки зрения, каждый мыслитель и философ, в особенности же каждый основатель новой религии, философской школы или секты, автоматически уже считается теософом. Следовательно, теософия и теософы существовали с той самой поры, когда первый проблеск нарождающейся мысли заставил человека попытаться сформулировать свое собственное, независимое мнение.
Так что, хотя христианские писатели исчисляют развитие эклектической теософской системы с начала третьего века христианской эры, теософы существовали и до нее. Диоген Лаэртский прослеживает существование теософии от эпохи династии Птолемеев и называет ее основателем египетского иерофанта Пот-Амуна, – это коптское имя, означающее, что священник посвятил себя богу Амону – богу Мудрости. Как показывает история, возродил ее Аммоний Саккас, основатель неоплатонической школы. Он и его ученики называли себя «филалетами» – поклонниками истины, тогда как сторонние люди, за их методы интерпретации всех священных легенд, символических мифов и тайн посредством аналогии или соответствия таким образом, что события, происходящие во внешнем мире, есть лишь восприятие впечатлений и опыта человеческой души, называли их «аналогетиками». Целью и задачей Аммоний Саккас ставил примирение всех сект, людей и наций под одной верой – в Высшего Предвечного, Непознаваемую и Невыразимую Силу, правящую во вселенной незыблемыми вечными законами. Он ставил своей задачей обосновать самые основы теософии, изначально единые во всех странах; он хотел убедить человечество отложить споры и распри и объединиться в мыслях и намерениях, как детям общей матери; хотел очистить древние религии от шлака субъективного элемента, объединяя и объясняя их на основе чисто философских принципов. Именно потому наряду со всеми философами Греции в эклектической теософской школе изучались также и буддизм, веданта и магизм или зороастризм. Отсюда и проявление среди александрийских теософов таких, характерных преимущественно для буддистов и индусов, особенностей, как почитание родителей и пожилых людей, братская любовь ко всему человечеству, сострадание даже к бессловесным животным. При этом прилагались усилия построить систему правил морали, которая вызывала бы у людей стремление жить по законам своих стран, возвысить, пробудить их разум созерцанием и изучением Абсолютной Истины; главной его целью, для того чтобы достучаться до сердец всех людей, было, как он полагал, извлечение из различных учений, как из многострунного инструмента, одной всеобъемлющей мелодии, которая нашла бы отклик во всех почитающих истину сердцах.
Таким образом, теософия – это древняя Мудрость-Религия, эзотерическая доктрина, которая когда-то была известна во всех претендующих на цивилизованность странах. Все писания тех времен изображают эту «Мудрость» как эманацию божественного Принципа, и ясное понимание этого отражено в таких именах, как индийское Буддх, вавилонское Нево, Тот Мемфиса и Геркулес Греции, а также в именах богинь – Метис, Нейт, Афина, София гностиков и, наконец, сами Веды, название которых произошло от слова «знать». Это же понятие распространяется на всех античных философов Востока и Запада, иерофантов древнего Египта, риши Арьяварты, теодидактов Греции, получивших знание оккультных и божественных тайн. Таким образом, меркаба европейских раввинов, популярная мирская теория, является средством достижения, внешней оболочкой, содержащей высшее эзотерическое знание. Маги Зороастра получали инструкции и посвящения в пещерах и тайных ложах Бактрии; египетские и греческие иерофанты произносили свои апорхета, или тайные формулы, и мисты становились эпоптами – пророками.
Центральной идеей эклектической теософии была единая Высшая Сущность, Незнаемая и Непознаваемая, ибо, как вопрошает «Брихадараньяка упанишада»: «Как можно познать то, кто творит знание?». Ее система характеризуется тремя определенными разделами: теорией вышеупомянутой Сущности; доктриной человеческой души как ее эманации, то есть аналогичной ей по природе; и ее теургией. Именно эта последняя наука и послужила причиной столь искаженных представлений о неоплатониках в наш век материалистической науки. По существу, теургия – это искусство применения божественных возможностей человека для подчинения слепых сил природы; сначала представителей этой науки называли магиками – что было искажением слова «магх», обозначающего мудрого или ученого человека – и затем осмеивали. Скептики недавних лет допустили бы невероятную промашку, насмехаясь над идеей фонографа и телеграфа. Те, кого одно поколение осмеивало и называло «неверными», следующее, как правило, почитало мудрецами и святыми.