Теперь, — когда я проснулся…
Шрифт:
не в унижении, как ты,
а вся в огне нетленной страсти —
своей последней высоты.
И ангелы в отверстом небе
ей путь укажут голубой…
Агарь. Агарь. Не твой ли жребий
здесь завершается судьбой?
Твоей сестре, тебе и каждой
открыт отныне вечный путь,
твоя трепещущая грудь.
И ты любви нерукотворной
Воздвигнешь жертвенный алтарь…
Взойдет звезда в пустыне черной,
где древле плакала Агарь.
«Ты свой не любишь сад. За каменной оградой…»
Ты свой не любишь сад. За каменной оградой
Хотел ты утаить сверкающий простор…
Но разве можно скрыть осенний пурпур сада
И многолетних роз пылающий ковер…
И грозди спелые, как красные кораллы,
И теплым золотом созревшие плоды…
О, полюби свой сад. Земной он весь и алый
И в нем твоих путей — горящие следы.
Твоих земных путей в нем тайный смысл угадан,
Тревога темная неповторимых слов…
И грустно в сумерки струится синий ладан
На яркую парчу алеющих листов…
И в вечере твоем все ярче дышит пламя,
И весь твой сад цветет в дыханье огневом.
И звезды крупные осенними ночами,
Как слезы, падают в твой полный водоем.
Осенний звездный дождь. Больней и безысходней
От падающих звезд горит земная плоть…
О, полюби свой сад. Он сад живой, Господний…
В него придет Господь.
28 ноября 1921
«Нет, не моя весна, нет, не мои желанья…»
Нет, не моя весна, нет, не мои желанья
Во мне теперь горят.
Расплавленный огонь воспоминанья
Меня зовет назад.
Назад меня зовет неизжитой разлуки
Забытая стезя!
И снова ждет душа, но даже прежней муки
Ей пережить нельзя.
Как в зеркале, в мучительном соблазне
И ждет, и снова ждет, и снова страшной казни
Не избежит она.
Неотвратимый час! Последняя расплата,
Последний час стыда.
Нет, не моя весна! Моя весна когда-то
Угасла навсегда.
29 ноября 1921
«Там ветер сквозной и колючий…»
Там ветер сквозной и колючий,
Там стынет в каналах вода,
Там темные сизые тучи
На небе, как траур всегда.
Там лица и хмуры и серы,
Там скупы чужие слова.
О, город, жестокий без меры,
С тобой и в тебе я жива.
Я вижу соборов колонны,
Я слышу дыханье реки,
И ветер твой, ветер соленый,
Касается влажной щеки.
Отходит обида глухая,
Смолкает застывшая кровь,
И плачет душа, отдыхая,
И хочется, хочется вновь
Туда, вместе с ветром осенним
Прижаться, припасть головой
К знакомым холодным ступеням,
К ступеням над темной Невой.
Декабрь 1921
«О, нет, я не могу в душе моей бескрылой…»
О, нет, я не могу в душе моей бескрылой
смириться, онемев…
Пусть в ней горит неудержимой силой
неотвратимый гнев…
В размеренных словах, в размеренных движеньях
зачем ее беречь.
Ей в гневе злом, в отравленных сомненьях
дана другая речь.
Как острая стрела, пути не уступая,
вся, как один порыв,
душа встает, правдивая, слепая,
себя до дна раскрыв…
А в сердце только боль… Ты слов моих не слушай,
безумной не зови.
Гнев опаляющий, он открывает душу, —
<