Теперь с тобою вместе я
Шрифт:
Мама варила на обед ленивые щи и ставила в духовку картофельную бабку, вместо мяса зажарив в неё сало с луком.
— Мам, а это, наверное, будет очень вкусно, у меня уже слюнки текут…
— Вкусно, вкусно, с мясом было бы ещё вкусней.
Вера не могла понять, как такое случилось, когда наступил раскол в их отношениях, но с мамой у неё уже давно не было общего языка.
Девушка, наблюдая за вознёй матери на кухне, задумалась, отлистала назад несколько лет, оглянулась на свой подростковый
Наверное, они пришли к таким отношениям с того момента, как младшая дочь вошла в пору девичества, а это случилось у Веры довольно рано — уже в четырнадцать лет, она сформировалась во взрослую девушку, с заметной грудью, чётко очерченной талией, красиво выраженными бёдрами и длинными стройными ногами.
Безусловно, причина была не в её раннем развитии, просто мама как-то стала не доверчиво относиться к ней, цеплялась по разным пустякам, а Вера платила той же монетой, огрызалась, дерзила и выказывала своё недовольство вечными придирками.
Старшая дочь Люба, достигшая в это время совершеннолетия, стала для мамы настоящей подругой.
Она делилась с матерью самым своим сокровенным.
Они с увлечением обсуждали всякие житейские проблемы и с удовольствием перемывали косточки близким и знакомым людям.
Люба умела ладить с мамой, когда надо она могла смолчать или вставить нужное словечко и уже вместе буквально третировали Веру, а может быть ей так, только казалось, но пропасть в отношениях младшей дочери с матерью всё время увеличивалась.
— Мама, а наш гастроном работает и, где я могу обменять свои доллары на ваши белочки, зайчики и прочий зоопарк?
— Магазин работает, куда он денется, только теперь считается супермаркет.
Слышала, как звучит… а, как воняло в нём тухлой селёдкой, так и воняет.
Обменник я знаю есть на вокзале и в ЦУМе, ну, и в каждом банке можно обменять валюту на наших дохлых зверей.
Чтоб ты знала, у нас сейчас этих банков добавилось богато, все к себе заманивают, только вкладывать у людей нечего, все за ссудами к ним бредут, а там и рады радёшеньки несчастных поглубже на долгие годы в кабалу засунуть.
Верка, не дури голову, не трать зря валюту, с голоду не опухнем, прибереги свои доллары для жизни в Израиле. Что у тебя там, нет места, куда их потратить?
Вот, Любочка, пишет, что идёт учиться, чтобы получить водительские права, не хочет она всё время зависеть от своего Лёвочки. Желает сама, когда ей понадобится прокатиться по магазинам, проехаться на базар и по всяким учреждениям, она их называет, но забывает, что я пока не знаю иврита.
— Мам, а это стоящее дело, вот и получила от тебя ценную информацию — возвращаюсь в Израиль и иду тоже учиться на шофёра, обещаю, к вашему приезду у меня будут водительские права и своя машина.
— Что, тебе хахаль её купит?
— Послушай мамочка, я тебя очень уважаю, но моё терпение может лопнуть.
Прекрати
Не спорю, Люба на первых порах, оказала мне некоторую помощь, но такую, я бы могла оказать совершенно чужим людям.
Да, она предоставила мне хорошее место для проживания, но я его оплачивала, как и отдавала ей деньги за все коммунальные услуги, а в довесок, ещё возилась с её сыном, отводя и забирая его из детского садика.
Надо сказать, к чести Любы, она вручила мне перед отъездом на учёбу три тысячи шекелей подъёмных для проживания одной в чужом городе, за это ей огромное спасибо, но замечу тебе, мне совершенно малознакомые люди тоже оказали подобную помощь.
Нет уж не перебивай меня, пожалуйста, дай выговориться, я и так долго молчала.
Как ты уже знаешь из письма Любы, у меня есть, а может и, к сожалению, был, хороший, даже очень хороший местный парень, он офицер полиции.
Тебе не надо собирать сплетни, мне нечего стесняться и поэтому могу рассказать спокойно о нём и о наших отношениях.
У него есть в центре страны большая четырёхкомнатная квартира, естественно и шикарная машина.
Он дарит мне очень дорогие подарки, оплачивает наше проживание в гостиницах на отдыхе, как и все совместные развлечения.
Кстати, вот этот браслет и цепочка из подарков, сделанных мне Галем за время нашего знакомства.
Мой Галь не хотел, чтобы я ехала к вам в гости, что и стало причиной нашей ссоры, и, похоже, правильно не хотел, судя по твоему отношению ко мне.
Спокойный голос Веры к этому моменту уже перешёл в крик.
— Да, мы спим в одной кровати и не только спим, надеюсь, подробности здесь тебя не интересуют.
Я не знаю, что тебе ещё рассказать и, что тебя волнует в моей личной жизни, но можешь задавать вопросы и я постараюсь на все по мере возможности ответить, только постельных наших отношений с Галем, прошу не касаться…
Ошеломлённая мать, наконец, обрела дар речи и свойственную ей надменность.
— Верка, прикрой свой рот и смири свой необузданный нрав, ты разговариваешь с матерью, а не с подругой, укроти язычок, им тебя бог явно не обидел.
Ты могла всё это рассказать мне в доверительном разговоре, а не в таком вызывающем тоне, от которого мне хочется смазать тебе по морде.
Мать облокотилась спиной о мойку и вытерла руки после мытья посуды.
— Ладно, не буду заниматься больше воспитанием оперившейся дочери, тем более, это бесполезно, потому что у тебя на все случаи жизни уже есть готовые ответы.
Кому я больше верю, тебе или Любе, теперь не могу сразу ответить, потому что и её и твои аргументы весьма убедительны.