Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
И знаете: тема этого злосчастного пятиклассника и его таинственного исчезновения со временем вроде бы стала уже умирать. Всё это не то, чтоб прям совсем забывалось, выветривалось из народной памяти, но скорее просто теряло популярность в качестве темы для разговора.
Даже «Журнал патриотического школьника», больше года спекулировавший на всей этой ситуации, и тот утратил со временем к ней интерес.
Тут должен сказать, что журнал тогда очень обогатился (и обогатил заодно свою единственную владелицу)
Все эти версии, надо сказать, удивительным образом выгораживали Тоню: так, помню, одна из них состояла в том, что пятиклассника похитили инопланетяне. И утверждалось это всё, заметьте, совершенно серьёзно.
Короче, тема постепенно увядала и, наверное, в конце концов увяла бы совсем, если бы весь этот тонин бизнес не привлёк к себе излишнего внимания полиции и спецслужб, сама Тоня не бежала бы из страны, а Денис Кутузов с тониным отцом не оказались бы в СИЗО как главные фигуранты совершенно феерического уголовного дела, возбуждённого после целого ряда проверок в нашей многострадальной школе.
А так все эти названные мною выше события вновь оживили интерес к этой давнишней истории.
Теперь у нас многие надеются узнать, что же тогда всё-таки произошло с тем пятиклассником?
Но пока ещё не узнали.
Посмотрим, что будет дальше.
А пока вернёмся к Садовникову.
Он, конечно, превосходно знал, что с Тоней, равно как и с дьяволом, вообще нельзя водиться. И уж тем более нельзя вступать с ней в какие-либо отношения.
Особенно в денежные. Особенно в кредитно-денежные.
Он, разумеется, знал, что брать у Тони кредит ни в коем случае нельзя. Знал, что это кратчайшая дорога к рабству.
Знал он и то, что ежели уж ты собрался к Тоне в гости, так будь готов к тому, что тебя там накачают какой-нибудь наркотой до полной невменяемости или даже до отключки, потом разденут донага и будут фотографировать, а фотки заграничным педофилам продавать. И это ещё в лучшем случае. А то ведь и изнасиловать могут, на видео это всё снять и потом эту запись всё тем же педобирам из Европы или Америки втюхать. И за большие деньги втюхать, между прочим!
И да, он знал, что тех, кто к ней конкретно за кредитом приходит, Тоня потчует чаем с дурманом.
Всё это Садовников отлично знал.
У нас это, собственно, все знали. И всё равно эти все (ну, почти все) покорно шли к Тоне кредитоваться и благополучно становились её рабами.
Не миновала чаша сия и нашего Андрюшку.
Он стал рабом.
Дальше, собственно, ничего интересного уже не было.
Поскольку Садовников был спортивным мальчиком, Тоня мигом определила его в гладиаторы.
А поскольку гладиаторский труд был нужен в первую очередь на даче, то Садовникову приходилось проводить
Его вахтенный график был очень плотным.
Поначалу Андреева неделя строилась так. Понедельник и вторник он проводил в Москве. Рано утром в среду он уезжал к Тоне на дачу.
Возвращался он оттуда в воскресенье, поздно вечером. Притом как только возвращался, так сразу же ложился в кровать и тут же засыпал мертвецким сном.
Это поначалу было так.
Потом Андрюху перевели в другую бригаду. С тех пор график его изменился. Четверг и пятницу он стал проводить в Москве. На дачу он теперь отправлялся в субботу рано утром, а возвращался оттуда поздно вечером в среду.
Потом ему ещё пару раз график меняли, но за этими перестановками я уже не следил.
Так было в будние дни. Во время каникул он с дачи не выбирался вообще. Так и сидел он там всё время вакации.
Как его на дачу привозили в конце мая, числа где-то 25-го или около того, так его оттуда и забирали 30-го или 31-го августа и везли обратно в Москву.
В Москве он погуляет денёк-другой, а потом обратно на дачу поедет.
Это я сейчас про летние каникулы говорил, но вообще то же самое творилось и с осенними, и с зимними, и с весенними.
Итак, большую часть жизни Садовников теперь проводил на даче.
Чем он там занимался?
По большому счёту всем тем же, чем и Глеб. То есть много и тяжело работал.
При этом он, конечно, недоедал и недосыпал, но зато очень много пил.
При этом надо иметь в виду, что с дачи Садовников всегда возвращался смертельно уставшим.
Поэтому в те редкие дни, когда Андрюха всё же бывал в Москве, он ну просто никаким боком не был настроен на посещение школы. Вместо этого он отдыхал: валялся в своей постели до обеда, играл в комп, курил травку и хавал тортики. В лучшем случае выбирался в бар пропустить с друзьями по паре стаканчиков хорошего шерри.
В школу Садовников заходил лишь иногда и притом надолго там не задерживался.
Учёба Андрюхина от этого всего, разумеется, поплыла.
Спорт он, понятное дело, тоже забросил.
Как и Глеб, кстати.
Грэхэм ведь тоже до того, как в рабство попал, греблей занимался. От этой злосчастной гребли, кстати, и произошло одно из его прозвищ.
Дело в том, что он само это слово не выговаривал: вместо «гребля» он говорил «глебля».
Вот от этой самой глебли и родилось одно из самых стойких его прозвищ – Глеблядь. Ну или Глёблядь. Тут уж как кому нравится.
Ладно, вернёмся к Садовникову.
Знаете, главная его беда была вовсе не в том, что он попал в рабство. Это-то как раз было вполне нормально. У нас в школе, во всяком случае. Главная его проблема была в том, что он позволил Тоне сделать из себя подопытного кролика.