Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Итак, как же и когда рабы напивались?
Простите за тавтологию, но напивались рабы обычно после работы. И дело здесь было вот в чём.
Насчёт пожрать у Тони всё было строго: рабы низших категорий едят один раз в сутки, притом обязательно после работы.
И тут важно помнить, что рабочий день на даче был ненормированный.
Когда Тоня скажет, – тогда работу и начинали.
Бывало по-разному: летом иногда уже в четыре утра се на ногах, а зимой вот, случалось, и до шести поспать удавалось. Заканчивался
Но зато уж когда кончали, то…
Впрочем, чего то?
Ничего особенного, в принципе.
Коль работу кончил, – можешь смело идти ужинать себе на здоровье и спать.
И вот тут мы подходим, наверное, к главному во всей этой истории: кормили на тониной даче ужасно.
Понятно, конечно, что этот ужас распространялся только на рабов низших категорий, но всё же.
Вот сам вообразите. Вы работали весь день, трудились, а под конец рабочего дня вам предлагают насытиться одним-единственным бомжпакетом.
И притом это у вас будет не просто бомжпакет, нет, – это будет самый дешёвый бомжпакет, который к тому же ещё будет иметь упаковку грязную, помятую и в нескольких местах вскрытую.
И так изо дня в день.
Не скажу, что много лет подряд, но всё же.
Всё же у Тони Боженко на складах не просто так хранились огромные запасы этих несчастных пакетиков «Доширака».
Впрочем, иногда, – пусть очень редко, но такое случалось, – рабы получали себе на ужин варёную гречу. Подавали её немного (деликатес всё-таки!), – граммов по сто на каждого едока. Греча эта была без ничего: ни масла тебе, ни тем более мяса или сала. Но даже и такая просто варёная вроде бы греча – на даче рабами воспринималась как манна небесная.
Оно и понятно: греча – это тебе не отруби.
Да, кстати, про отруби сказать забыл.
Если рабы сжирали все бичпакеты раньше намеченного срока (а так почти всегда и случалось: каждому хотелось стибрить себе лишнюю порцию со склада), – Тоня их страшно наказывала и сажала всех на строжайшую диету. Диета была простая: жрать давали одни только гранулированные отруби.
Рассказывали, бывало, что по четыре месяца подряд всей дачей на этих треклятых отрубях сидели.
Боженко эту диету практиковать очень любила.
Не на себе, конечно.
Уж себя-то она любила пуще всяких диет.
Она её своим подчинённым навязывала.
И делалось это, как очевидно, вовсе не из заботы об их здоровье, а из тупой и банальной экономии.
Дело в том, что отруби Тоня покупала оптом на каком-то полулегальном колхозном рынке. Покупала задёшево.
Хотя нет. Не задёшево даже, а по факту вообще за бесценок.
Естественно, за тонну отрубей – всего пять тысяч выложить надо. За три тонны, выходит, пятнадцать тысяч заплатить придётся.
Ну а уж тех трёх тонн –
Вот какая экономия!
Кстати, когда торгаши на том базарчике спрашивали, на что Тоне эти отруби, – она невозмутимо и с гордым видом отвечала: «Скотину кормить!».
Да уж, что правда, – то правда.
Да только это не вся правда.
Рабы от этих отрубей в прямом смысле слова пухнуть с голоду начинали, а потому и не работалось им особо на таком пайке скудном.
Поэтому Тоня старалась чередовать периоды, когда рабов кормили бомжпакетами, – с периодами кормления их отрубями. И ещё изредка невольников баловали гречкой.
Страдальцы-рабы от такой жратвы, понятное дело, сходили с ума. В том числе и в прямом смысле. Всем известно, что при скудном питании и мозги варят хуже.
При этом, надо сказать, от желающих вступить в рабство к Тоне просто не было отбоя.
Да, все матом ругали ужасную жратву, но всё равно снова и снова ехали на грёбаную дачу батрачить с утра до ночи.
Во многом это объяснялось тем, что к «Дошираку» или отрубям всегда прилагалась заветная порция того, что у нас называли лекарством от всех болезней.
Заветные двести грамм водки.
Ради них школьники были готовы на многое…
Да, на даче все пили после работы. Пили за ужином, пили после ужина.
Потом все заваливались спать. Зубов многие не чистили.
Да и вообще многие, оказавшись на даче, – совершенно переставали за собой следить. Переставали мыться, чистить зубы, стирать одежду.
Особенно эта зараза поражала новичков.
Те, кто попадал на дачу впервые, – они очень были этому подвержены.
Мол, все свои тут, – так чего ради мыться? Учителей с предками, мол, если нет, – так можно и зубы не чистить совсем.
С бывалыми такой дряни не было. Они-то уж знали, что каким бы уставшим ты ни был, – а майку постирать, в ведре помыться и зубы почистить – это кровь из носу надо.
Иначе ты просто перестанешь быть человеком. Станешь как Глеб или и того хуже.
Бывалые поэтому и сами за гигиеной следили, и новичков это делать заставляли.
И да, конечно, эта зараза нечистоплотности никогда не поражала рабов-трушников.
Настоящие школьники даже на даче умудрялись красить волосы и пудрить свои прелестные носики.
Вот такая была жизнь на тониной даче.
У большинства рабов, разумеется.
Ведь были же ещё те рабы (тоже, понятное дело, из низших категорий), которые трудились в ночную смену. Таких было немного, гораздо меньше, чем тех, кто батрачил днём, но всё же.
Эти последние (их у нас обычно называли ночниками) ужинали и напивались рано утром, а потом дрыхли весь день.
Были ещё рабы высших категорий. У них с бухлом и со жратвой было куда как посвободнее.
Впрочем, не будем сейчас об этих.