Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Закончилось всё это дело тем, что раненую лягушку я целую неделю лечил самостоятельно. А ещё я для неё ловил мышей. Потом, когда мы её всей семьёй выходили, я отпустил её в дикую природу. Ружьё я тогда закопал в землю.
Да, лечили мы эту лягушку всей семьёй. Целую неделю на море не ходили. Мама боялась её и всё поражалась тому, какая она (лягушка) огромная. Да, это хоть и лягушка, но всё же бык! Словом, страх не мешал маме заботиться о несчастном существе. А однажды ночью эта лягушка забралась к нам в постель погреться. Мама была напугана до смерти. Мы тогда с ней спали в одной
Не очень жто был санаторий. Назывался он «Парус».
А вообще эта лягушка неплохо себя у нас чувствовала. Так мне, во всяком случае, казалось.
Но хватит уже о лягушках.
Я здесь обмолвился о том, что спал тогда с матушкой в одной кровати. Сейчас расскажу о том, как это всё получилось.
Дело в том, что я в шесть лет очень сильно заболел. Подцепил заразу во «Дворце пионеров». Тогда у меня была температура под сорок, жар, бред и галлюцинации. На основании этого я сам переехал в родительскую спальню к матери, а отца выселил в свою, детскую.
Затем я поправился, но спать на новом месте продолжил.
Отец уж думал, что он вернётся на своё законное место с началом учебного года, когда я пойду в школу. Но после начала учебного года стало только хуже.
О том, что творилось в моей первой школе, я ещё расскажу, притом довольно подробно. Сейчас же скажу кратко: это был полный ужас. Я потерял сон, аппетит и хорошее настроение. Потерял на долгие годы.
Тогда наш врач-педиатр сказал, что мне лучшемпервое время спать с матерью.
Это «первое время» затянулось на несколько лет. Я спал с матерью в олной кровати всю начальную школу (четыре года) и весь пятый класс (ещё целый год). Лишь в шестом классе меня обратно выселили в мою комнату. Словом, тогда я уже и сам был не против.
А вообще с этой тонкостью нашей жизни связано много смешных моментов.
Ну, к примеру, таких.
Дело в том, что кровать моя была довольно короткой и довольно узкой. А ещё она была окружена высокими деревянными бортиками, о которые было легко удариться. А биться о них было очень больно!
Собственно именно поэтому мой отец вынужден был спать исключительно в позе эмбриона.
Прошли годы, а привычка осталась: он и по-прежнему спит исключительно таким образом.
Но это его тогда не спасало. Частенько ночью я слышал глухие удары его головы о дерево и сопровождавшие их проклятия в адрес кровати. Жуткие были проклятия. Короткие, но смачные.
А вот ещё помню, приезжали к нам однажды родственники с Украины.
Нет, как сейчас помню. На часах было 9:08 утра.
Столовая вся залита солнечным светом. Я открываю дверь спальни и, потягиваясь, вхожу в светлый зал. За столом уже сидят украинские родственники, пьют чай и ебят жареное сало. Мама моя ещё лежит в кровати.
Дядя Игорь спрашивает меня: «Как, Маратик, ночь провёл?».
Я потягиваюсь и отвечаю, закатив глаза от удовольсивия:
Тут раздаётся шлёпание тапок о пол, а затем открывается вторая дверь. Из комнаты выползает, – не выходит, а именно выползает, – отец. Он весь сгорбился, а лицое его изображает такую печаль и уныние, что просто ужас.
«А ты как, Влад, ночь провёл?» – спрашивает его дядя Игорь.
«Ой, херово…» – отвечает отец. После этого он закрывает дверь и идёт спать дальше.
Мы все смеемся.
Вернёмся, однако, к делу.
Тем более, что я вспомнил своих украинских родственников.
После Анапы мы почти сразу поехали в Одессу. Словом, жили мы не в самом городе, а рядом с ним, на даче у родственников.
Дача была именно такой, как надо. Это была именно дача! Не унылый коттеджный посёлок, а самая настоящая советская дача!
Всё там было по неписанному канону! Огород, сарай, туалет на улице. Рядом – Сухой лиман, где можно рыбачить, и болото, где дила тогда всякая нечисть. Недалеко находились колхозные поля и старинный замок, а всего в нескольких километрах – молдавская граница. Во дворе дома жили многочисленные кошки и коты, а ещё ёжики, которых здесь было огромное количнство. Заросли камыша на лимане кишели змеями. Водились там и лягушки-быки. На другом стороне лимана находился посёлок-призрак, который был совершенно покинут жителями. В ясные лунные ночи мы могли сквозь бинокль разглядывать на противополодном берегу привидений, а также всякую нечистую силу. Из старинного замка ночами раздавались ужасающие вопли.
Словом, там было, на что посмотреть.
Помню я один случай, который там у нас произошёл.
Я тогда взял дрожжи, много дрожжей.
Я вообще в детстве был большим хулиганом, а потому часто попалал в такие истории.
Так вот, взял я дрожжи, а потом высыпал их все в сортир.
А сортир на даче был старый. Так, яма в земле, а сверху сидение с дыркой.
Насыпал я туда дрожжей, а потом и забыл. Только смеялся в тот момент, когда тётя Лена искала их, но найти не могла.
Прошла ночь, а утром вышли мы во двор и увидели нечто: весь двор превратился в одно огромное зловонное озеро из нечистот. Оказалось, что под влиянием дрожжей в сортире начался процесс брожения. Забродившие де нечистоты поднялись и затопили весь двор.
Огород утонул в нечистотах. Там же оказалась и нива, засеянная мятой.
Дядя Игорь очень был недоволен и вообще сильно ругался. «Придётся нам теперь говно разгребать. В прямом смысле слова.» – грустно сказал он.
Самое неприятное было в том, что соседский огород тоже был затоплен. Соседи очень ругались.
Меня очень ругали, но на следующий год история повторилась.
Словом, было и хорошее на даче. Хорошее не только для меня, но и для взрослых.
К нам на участок каждый вечер приходили ёжики. Мы наливали им молока в миску и смотрели на то, как они пьют. Впоследствии там поселилось целое ежиное семейство.
Приезжала к нам моя сестра двоюродная, Илона. Она тогда была совсем молодойи красивой. Словом, она и сейчас очень даже ничего, хотя жизненные трудности и сказались на ней. Об этих самых трудностях я ещё напишу далее.