Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Село их, Коктюбей, находилось на берегу моря. Но не совсем на берегу. Дело в том, что берег Каспия там весь порос камышом. Этот камыш тянется километров на тридцать. Там находятся лиманы, маленькие озёра, болота и ручейки, иногда даже речки.
«Там» – это на берегах.
Словом, трудно определить, где кончается лиман и начинается море.
В тех камышах и находилось село Коктюбей.
Лягушек там было множество! Комаров – тоже непочатый край. А ещё там водились черепахи, водяные
Мой дедушка добросовестно л на флоте, а потом (в 1956 году) поехал учиться на инженера в Грозный. Там он выучился, устроился на работу на местную электростанцию, женился на Вере Марченко, – моей бабушке. Она была родом из Краснодарского края и работала в детском салу воспитательницей.
Они так и будут жить в Грозном до 1995 года.
В 1995 году, спасаясь из-под обстрелов, пробираясь по подвалам, они покинули Грозный и нищими уехали в Москву.
Дед рассказывал, как они, выбираясь из города, видели куски человеческих тел, разорванных минами. Руки и ноги висели даже на ветках деревьев...
Разумеется, чеченов в нашей семье, мягко говоря, не любят. Это понятно. Честно говоря, я и сам не очень-то жалую отдельных представителей этой нации. Но об этом – позже.
Семейное предание гласит, что род моего отца княжеский, а потому я – татарский князь и едва ли не потомок Чингисхана. Согласно другому преданию, род моей матери восходит к самому Степану Разину.
Словом, с родословной у меня всё в порядке. Потомок Стеньки Разина и Чингисхана!
Однако я пишу свою автобиографию, а не историю семьи.
Поэтому перейдём к делу.
Глава вторая. Первая кровь.
Пафосное название. Очень пафосное.
Хотя на самом деле ничего собо выдающегося в тот день не произошло.
Мне было тогда года два, наверное.
Мы тогда всей семьёй жили в крохотной квартирке на Тучковской. Там и сейчас проживает мой дедушка. Теперь уже в одиночестве...
В тот день погода была ненастная. Было холодно, дул ветер. Комнаты были сырыми и тёмными.
Я сидел на коврике и занимался своей игрой. Я играл в кубики.
На компьютерном столике стояла бутыль с водой. Это была минеральная вода «Ессентуки N. 17». Отец всегда очень любил эту воду.
Тогда родителей рядом не было.
Я решил достать эту бутыль и поиграть с ней.
Что было дальше, я не помню. Суть в том, что я страшно порезался. Рана была на всю мою детскую руку.
Боли я уже не помню, но зато помню испуганные глаза родителей. Родственники суетились всё вокруг меня, суетились. Потом меня отвезли в больницу, где рану зашили. Шрамы от неё и поныне видны на моей руке.
Я привёл это воспоминание потому, что это первое, что я помню в своей жизни. Ничего
Я помню, как мы въехали в новую квартиру на Багратионовском проезде. Это было солнечное весеннее утро 2003 года. Рука моя к тому времени зажила.
Я вошёл вместе с родителями в просторную и светлую квартиру. Она была для меня такой огромной!
Это был сталинский дом с потолками 3,5 метра. Раньше это была коммунальная квартира. Именно поэтому она была такой большой. Особенно для меня тогдашнего.
У меня появилась своя комната. Я даже немного помог малярам покрасить её стены.
У нас в семье эту комнату никогда не называли «детской». Просто говорили: «твоя комната». Мне это нравилось.
В детстве со мной не сюсюкались, как это некоторых принято. Говорили со мной как с равным. Это правильно и хорошо. Это воспитывало во мне человеческое достоинство. Впоследствии плохо пришлось моим учителям...
Вообще же меня с детства ужасало то, что многие родители своих детей или чересчур опекают, или же бьют по любому поводу. И плохо, что в последнее время заговорили про «непоротое поколение».
Мол, моё поколение да «непоротое»! Говорить так может лишь сущий невежда или просто гнида. Моё поколение, быть может, самое поротое в истории страны. В новейшей – уж точно. Да, меня не пороли. Это хорошо. Спасибо огромное родителям за это. Но вот мои друзья и одноклассники все ходили поротыми и битыми во всех отношениях.
На период моего детства пришёлся расцвет всевозможных педагогических сект и секточек. Об этом мы ещё поговорим позже.
Вся эта дребедень пришла, разумеется, с Запада.
Свойства этих педагогических сект такие же, как у этого вашего «Гербалайфа», сайентологии и книжек по бизнесу в духе «Как стать богом с помощью двух ванн скипидара» и прочего бреда американских шизофреников, который у нас преподносится как истина в последней инстанции.
Все эти педагогические методики одна другой бредовее и , как у Льюиса Кэрролла, «страньше и страньше». Некоторые – так и вовсе сущий бред.
Зародыш в утробе должен слушать музыку Моцарта! Это, мол, сделает его умнее!
Ага, сейчас!
Но ведь многие тогда в это верили.
А ещё была тогда глупая и вредная мода на запрет компьютеров детям. «Мы нашему Бореньке компьютер не покупаем!» – с гордым видом говорили тупые родители. Сами, мол, ничего не знаем, – так пусть и ребёнок ничего не знает.
Полный маразм!
И если мода на запрет компьютеров сошла на нет, то с Моцартом всё куда печальнее.
У многих представителей моего поколения сознание поистине мифологическое. И понятно, почему.