Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Он был сирота. Воспитывала его бабка. Она и без того имела скверный характер, а после этого и вовсе сошла с ума. Она сбрендила, притом так сильно, что это все замечали.
Она завалила свою квартиру мусором, ходила в старье, постоянно что-то бормотала себе под нос и часто набрасывалась на прохожих. По ночам она издавала такие страшные звуки и тглашала дом таким жутким рёвом, что все соседи тряслись от ужаса.
Особенно же тряслись мы.
Дело в том, что нашу квартиру и квартиру сумасшедшей бабки разделяла лишь одна стена. Поэтому её ночные вопли мы слышали лучше других.
А помимо
Вам, возможно, не страшно, а вот я был в ужасе.
Потом отец позвонил куда следует, и тогда бабку забрали в психушку.
Но обо всём этом я ещё успею вам рассказать, а потому вернусь к «походам».
Так вот, мы с дедушкой стали ходить «в походы» (на самом деле это уместнее называть прогулками).
Ходили мы очень много. Каждый день мы садились на автобус N. 653 и ехали на Филёвскую пойму. Я изведал её всю целиком. Нет, пожалуй, на всей пойме и единого закутка, где бы я не побывал. Всё это расстояние было ещё в детстве мною изведано и пройдено многократно.
Сначала мы обследовали только Филёвскую пойму, но потом стали посещать и Филёвский парк.
Это сейчас проклятый урод Собянин (чтоб он сдох) превратил наш любимый Филёвский парк в настоящее логово педерастов. Понаставил кругом скамеек, положил новенькую плитку, построил назойливые и бесполезные кафе, аттракционы и прочую мерзость. Наш парк теперь стал таким прилизанным и ухоженным, что ходят в него одни хипстеры-педерасты с непереносимостью глютена. Да ещё, пожалуй, какие-то овуляшки.
Нельзя пройти и десяти метров, чтобы тебе не предложили мороженое. Ужас! Ненавижу Собянина! Лужков был лучше. Этот хотя бы старался не делать ничего плохого (хотя и хорошего он ничего не делал). Собянин же делает одно лишь плохое, но всем говорит, что это хорошее. Лицемер проклятый!
Так вот, тогда, в начале и середине двухтысячных наш Филёвский парк был совсем не таким, как сейчас. Сейчас на него без слёз не взглянешь, а вот тогда он был очень даже ничего. Хороший был парк. Был…
Да, в те времена это было место очень атмосферное. Другого эпитета, пожалуй, и не подберёшь. Именно атмосферное! Все эти старые, разбитые скамейки, ржавые фонари, которые никогда не зажигались по ночам, заросшие дорожки, ведущие в непроглядные дебри и так далее. Заросли там были поистине непроходимые.
Словом, это не мешало нам с дедушкой и бабушкой проходить их. Давалось нам это, разумеется, нелегко. Мы постоянно кололись о крапиву, увязали по колено в болотах (да, в то время в Филёвском парке было множество болот и топей, в которых периодически насмерть тонули грибники), частенько падали, но всегда поднимались.
Но все эти трудности стоили того. В парке мы регулярно натыкались еа какие-нибудь развалины и находили то дот времён Великой Отечественной войны, то бункер, то заброшенный лыжный трамплин. Натыкались мы и на более мелкие, но не менее интересные штуковины: ржавый автомобиль «Москвич», заброшенный автогараж, затонувшая лодка (впрочем, её мы вынуждены были рассматривать с берега; она лежала на мелководье, а потому в солнечную погоду была хорошо видна с берега). Близ развалин старой Нарышкинской
Сейчас всего этого, конечно же, нет. Проклятый разбойник Собянин совсем разграбил наш парк, уничтожил болота и топи, разгрёб руины, вырубил заросли, истребил кабанов…
Наш парк теперь сделался скучным и неинтересным. Всё у настеперь как в Европе… Ненавижу Собянина!
Я, однако, обещал, что чуть далее расскажу получше о сатанистах и дьяволопоклонниках, которые обосновались в нашем районе.
Рассказываю.
В нашем районе с конца 1990-х годов регулярно пропадали люди. В первую очередь это касалось детей. Нет, пропалали, разумеется, и подростки, и пенсионеры, а однажды исчез даже 40-летний мужик.
Люди у нас пугались. Тем более, что в бесплатных районных газетах печатали такую жуть, что я даже просил бабушку почитать мне вслух. Очень уж хотелось мне страшных историй.
Сатанистов все боялись.
О том, где они прячутся, все, конечно же, знали. Но жителям района было страшно, а милиции (тогда ещё милиции) было плевать.
Меня, честно говоря, уже тогда поражала пассивность наших людей. Все боятся, но никто ничего не хочет сделать. Все знают, что сатанисты сидят в заброшенных корпусах завода Хруничева. Все знают! Но никому и в голову не пришло пойти к этому чёртовому (какая ирония) заводу и выгнать их оттуда.
Нет, наши обыватели готовы жрать друг друга, но объединяться друг с другом они не способны. Этих людей будут резать по очереди, а они будут тупо молчать. До тех пор, пока очередь до них не дойдёт. А тогда уже будет поздно.
Вот именно поэтому наши тираны так распустились. Сопротивления никакого не чувствуют. Прав был старый мракобес Галковский, когда сказал, что русский человек – рохля. Очень я на это всё насмотрелся.
Вот был у нас такой пример. В школе классный руковолитель – уродина. В моральном и физическом отношениях. Казалось бы, стоит родителям написатькоолективную жалобу, – и нет её. Но так нельзя! Поэтому все родители стараются перевести детей в другие школы. А некоторые и не пытаются. Просто молча терпят.
Удивительные люди! Не хотят они приобрести весь мир. И куда дорожк убогая хрущёвка и старый торшер.
Я, наверное, никогда не перестану удивляться их поведению, но тогда оно было для меня совершенно непостижимо.
Мне в детстве всё казалось лёоким. Казалось, что стоит лишь немного поднажать, – и все проблемы решатся. Это потом уже я понял, что всё не так легко, как кажется…
Но вернёмся к нашим сатанистам.
Они постоянно совершали в заброшенных корпусах завода свои жуткие чёрные мессы.
Откуда я это всё знаю? Очень просто.
Во-первых, крики несчастных жертв, приносимых дьяволу кго поклонниками, разносились по всему нашему району. Их слышали все. Крики, надо сказать, были жуткими.
Помню, сидим мы однажды летним весером на лавочке во дворе. Я сижу, дедушка и бабушка. И вдруг такой вопль со стороны завода раздался! «Помогите! Режут!» – услышали мы. Крики продолжались минут пять. Потом всё стихло. Мы мрлча сидели, уставившись в сторону завода.
Вот так иногда бывало.