Теперь я Вольтури

Jozie Writer

А еще, я осознала, наконец, что Эдвард, хоть и пытался спасти мою душу, но совершил по отношению ко мне огромную ошибку. Он не задумался обо мне, о том, что со мной могут сделать Вольтури, о том, что может вернуться Виктория, о том, что я буду чувствовать. Эдвард не понял, что, бросая меня, он в какой-то степени уже уничтожил что-то в моей душе. Если бы Вольтури не нашли меня, кто знает, что стало бы со мной? Кто защитил бы меня от Виктории? Как бы я прожила свою человеческую жизнь? Если честно, ни в одном из этих случаев я не вижу сейчас благополучного исхода.

И вот на этом моменте я пришла к тому, что, кажется, мне повезло быть найденной Деметрием и Джейн. Я не знаю, как и откуда они вообще узнали

о моем существовании, о том, что я могу сопротивляться вампирским дарам, о том, что я знала Калленов, - все это, быть может, уже не так важно. Гораздо важнее тот факт, что Деметрий оказался прав: мне повезло, я не только остаюсь жива, но и получаю нереальный шанс начать новую жизнь. Моя прошлая жизнь окончена. Наверное, можно даже считать, что Эдвард своим предательством убил меня. Физически. Он покончил с тем, что у меня оставалось, потому что забрал у меня все, что представляло для меня смысл. Я умерла тогда.

Не важно, как и когда конкретно меня положили бы в гроб и присыпали землей, я была мертва уже в тот самый день, я умерла в лесу, осознавая свою ненужность, свою бесполезность, бессмысленность своего существования. Принимая свое одиночество.

И ни Эдвард, ни кто другой из Калленов об этом не задумался, никто не помог мне тогда. Они испарились, исчезли, решив, что я сама должна каким-то неведомым образом вернуться в обычный мир и жить, как ни в чем не бывало. Они даже на секунду не задумались о том, а возможно ли это в принципе? Есть ли те, кто, столкнувшись со сверхъестественным так тесно, мог потом оставить тот невероятный мир и действительно жить дальше как обычный человек? Зачем они вообще впустили меня в свою жизнь, показали мне то, что человеку знать не положено, открыли врата в свой мир, если не собирались меня сделать его частью? Не было ли это само по себе слишком жестоким по отношению ко мне?

Эдвард, все Каллены… Они ошиблись, завязав со мной столь тесное знакомство, дружбу, любовь. И цена их ошибки – моя жизнь, моя простая естественная человеческая жизнь. Не говорит ли это о некоем пренебрежении человеком в целом и конкретно мной в нашем случае? Я поняла, что ничего не знаю о Калленах, по сути – ничего. И даже то, что они позволили мне узнать… А является ли это непреложной истиной? Кто знает, может, они утаили что-то, намеренно скрыв, или не знали чего-то сами? Возможно, что я, как многие другие смертные, была для них лишь эпизодом, одной страницей в вечной жизни. Может, они вспоминают меня, а может, уже забыли. Как знать? И, наверное, не стоит знать, не нужно любопытствовать и узнавать, проверять, думать об этом. Они оставили меня в прошлом, не важно, по каким причинам, и мне теперь остается только одно – поступить так же.

Я не могу сказать, что в одну секунду пелена упала с глаз, и я возненавидела Калленов или Эдварда. Наверное, он все еще оставался мне дорог. Я не хотела бы видеть его гибель или знать, что он наказан из-за меня, быть может, я даже все еще его любила, но, к счастью, уже не так, как прежде. Я его больше не боготворила, не возводила на пьедестал, я признавала, что он поступил со мной плохо и нечестно. Что он ушел и не оставил мне выбора, он распорядился моей жизнью из своих собственных соображений, так, как хотел сам. Мне же оставалось с этим только смириться.

Я все еще любила Эдварда (по-своему любила тот образ, что я создала, невозможно было разлюбить его в одночасье), но понимала, что если он сейчас вернется ко мне, придет к Вольтури забрать меня, - то я с ним не пойду. Это будет тяжело для меня, больно, обидно, но я не пойду с ним. Эдвард уже сделал свой выбор, а я прошлая – умерла. Меня подобрали Вольтури, дали мне новый мир, какой-никакой, но новый, шанс, надежду… Деметрий даже пытается мне помочь, довольно экзотичным способом, но, кажется, действенным.

Прошлой

Беллы, какую Эдвард знал, больше нет. Я навсегда стала Вольтури, и я примирюсь с этим, ведь это не так уж и плохо. Наверное, было бы хуже вновь поверить ему, бросить новую жизнь ради него, но затем вновь обжечься. Да, так определенно было бы хуже. Моя новая жизнь не простила бы мне предательства, не было бы никого, кто захотел бы меня поднять из руин вновь.

И, да, я понимаю, что Аро помогает мне не по доброте душевной, что Деметрий, скорее всего, нянчится со мной исключительно по приказу, - ну и пусть. По крайней мере, там, где отношения завязаны на взаимной выгоде, вряд ли предадут. Пока я нужна им, мне дадут все, мне помогут и научат. А я буду нужна им всегда. Но и Вольтури нужны мне, потому что как жить иначе, я уже не представляю.

Я тяжко вздохнула, выныривая из размышлений, посидела еще некоторое время наедине с собой и поняла, что выхода нет: надо идти мириться с Деметрием.

Найти его не составляло труда. Всего минута и я нерешительно стучу в дверь его покоев. Уверена, вредный вампир знает, что я здесь, но медлит из природного сволочизма. Наконец, дверь открывается, и я вижу недовольного Деметрия. Его взгляд холоден и тяжел, и словно пронизывает насквозь.

Невольно передергиваюсь. Оказывается, это до жути неприятно, когда вампир смотрит на тебя так. И страшно. В этот момент мне отказывает логика, и я забываю, что Деметрий ни за что не причинит мне вреда, ведь я - его задание. Ненавидеть меня – одно дело, а расплачиваться потом своей головой – другое. И я в страхе отшатываюсь.

Деметрий делает шаг ко мне и хищно ухмыляется. Не добро и по-дружески, как делал это раньше, а именно хищно. Передо мной стоит зверь. В моей голове бьется только одно: бежать! Но ноги, как назло, словно вросли в пол, я пытаюсь отскочить, но это получается так неуклюже, пячусь от него дальше. Деметрий моментально сокращает расстояние между нами. И… я упираюсь затылком в стену. Это конец.

Перед глазами мелькают какие-то до жути глупые и незначительные кадры из моей прошлой жизни.

Вот я готовлю ужин на кухне в доме Чарли, а Джейкоб стоит рядом и рассказывает мне о мотоциклах, до нас долетают звуки бейсбольного матча из телевизора и возгласы Чарли и Билли. Я делаю вид, что мне безумно интересен треп друга, хотя на самом деле я думаю о том, что мне еще нужно делать кучу уроков на завтра, стирать белье, и вообще, в свободное время, которого у меня нет, я бы лучше прочла десяток страниц классики, чем слушать совершенно непонятную мне болтовню. Нет, серьезно, неужели он не замечает моего постного выражения лица и кивков явно невпопад? Он что, реально не видит, что мне совершенно не интересно?

А вот я собираюсь в школу: готовлю себе завтрак, не забывая оставить пару бутербродов забывчивой Рене, я глажу майку и брюки, делаю незаметный хвостик на голове и выхожу из дома. Мне 11. Всю дорогу соседские мальчишки кричат мне в след о моей неуклюжести, бесформенной одежде, лопоухости и неидеальных зубах. Спасибо, что просветили, но я уже и так заметила, что не тяну на первую красавицу. А все равно обидно…

Теперь я сижу на уроке; монотонная лекция учителя усыпляет не только меня. Откровенно говоря, Майк Ньютон уже давно положил рюкзак под голову и, должно быть, видит очередной сон. Но мне так нельзя. Я же хорошая девочка, правильная, мне нужно думать о том, что скажут Рене, Чарли и Фил, я должна думать о поступлении, я должна, должна… Надоело, я не хочу, мне плевать на все! Алгебра заставляет чуть ли не плакать, она мне неинтересна, но я принуждаю себя списать все формулы и решение с доски, раз уж понимать все равно не очень получается. Осталось всего чуть-чуть, может быть, позже, когда я стану старше, мне будет позволено делать не то, что нужно, а то, что хочу я…