Тепло твоих губ
Шрифт:
Но Марина продолжала колебаться…
— Да, конечно, я хочу, чтобы мы были вместе, — признался он ей, когда они опять оказались на острове. — Но еще больше я хочу, чтобы ты нашла себя в искусстве.
— Хорошо, — согласилась она. — Если ты так считаешь…
…На следующий же день, распростившись с Романом и Лидой, они уехали в Москву. А потом были экзамены, прослушивание. Приемная комиссия отметила не только вокальные данные, но и природную артистичность абитуриентки из поселка Бабушкино. Марина прошла конкурс и была принята на первый курс музыкального института имени Гнесиных. Домой возвращались
В первый же день приезда Олег привел Марину домой.
— Сын, я тебя недооценивал, — вынужден был признать отец, знавший Марину еще по школе. — Это девушка — настоящее сокровище. — Понравилась Марина и матери.
— О такой невестке можно только мечтать, — сказала она ему, когда Марина ушла. — Говорят, матери ревнуют своих сыновей к их избранницам, но я буду только счастлива, если ты женишься на Марине. Ей я могу доверить тебя полностью и не волноваться за тебя.
В сентябре, с началом занятий в вузах, молодым людям предстояло вернуться в Москву. Поехали втроем: Роман, Олег и Марина. На перроне вокзала их ждали провожатые: Лида и маленькая белобрысенькая девочка с торчащими врозь косичками — Полина. Сестренка повисла на Марининой шее, а заплаканная Лида сунула Роману какой-то сверток. В вагоне сверток с пирожками был тотчас же развернут.
— Пирожки что надо, — сказал Роман, задумчиво жуя. — Если бы не был писателем, обязательно на Лидке женился.
— А как же московская прописка? — ухмыльнулся Олег, лежащий в обнимку с Мариной.
— Каюсь, ошибался, — Роман покорно склонил голову. — Главное качество будущей жены — заботливость. Серьезно, вы только попробуйте, какие пирожки печет!
— Лида очень хорошая, — серьезно сказала Марина. — Смотри, Роман, пробросаешься.
Не отвечая, Роман протянул ей развернутый, весь в масляных пятнах кулек.
…Марина поселилась в общежитии, на том же этаже, где была комната Олега. Роман же опять воссоединился с Нинон, но и Олег был теперь не один. Все свое свободное время он проводил с Мариной. Правда, стоило ему почувствовать очередной приступ вдохновения, как девушка под каким-нибудь благовидным предлогом исчезала. Зато, как только работа подходила к концу, она становилась первым и самым внимательным слушателем его произведений. Вспоминая тот период своей жизни, Олег вынужден был констатировать, что никогда больше не писал он так легко и плодотворно. И педагоги не могли нахвалиться Олегом.
— За последнее время вы сильно продвинулись, — сказал ему профессор, который вел у них композицию. — Думаю, что как композитор вы уже состоялись. Разумеется, возможности для роста всегда есть… Главное, не остановиться на достигнутом, не почить на лаврах.
Единственным предметом, с которым у Олега не складывались отношения, была музлитература. Увлекшись сочинением, он несколько раз пропустил занятия, что, естественно, не осталось без внимания холеного, модно одетого дядьки — преподавателя Белоусова. Когда подошла зачетная сессия, он категорически отказался принимать зачет у нерадивого студента, что было чревато серьезными неприятностями. Олег упал в ноги Белоусову, но тот был непреклонен. Студенту Романову грозил академический отпуск (то есть потеря целого года), а то и исключение.
Но неожиданно «англичанин» —
— Хорошо, Романов, — сказал он Олегу, заглянув в аудиторию, где тот уныло наигрывал на рояле какую-то минорную мелодию. — Можете приходить на зачет. Но знайте, если бы не Эля…
Дочь «англичанина» Эля Белоусова была однокурсницей Олега и к тому же еще весьма хорошенькой, живой и пухленькой девушкой. Но Олег не знал, что Элька еще и такой замечательный товарищ! Ради него, Олега, она использовала свои родственные отношения, заступилась за несчастного двоечника перед отцом. Олег тут же, в коридоре, отловил отзывчивую однокурсницу и расцеловал ее в розовые щечки. Эля так и вспыхнула от радости…
С тех пор они подружились. Олег познакомил Элю с Мариной, и теперь она время от времени забегала к ним в «общагу» — поболтать, выпить чашечку растворимого кофе. И с Мариной у Эли сложились очень теплые, доверительные отношения. Эля, постоянно восхищавшаяся красотой Марины, не раз говорила Олегу, что красавица с такими голосовыми данными настоящее сокровище и Олегу надо держать ухо востро, чтобы какой-нибудь мэтр не увел у него Маринку из-под носа. Счастливый влюбленный сначала только смеялся, но когда Марине, делавшей несомненные успехи, предложили продебютировать во втором составе исполнителей Большого театра и его подруга стала регулярно по вечерам посещать репетиции, Олег призадумался… Впрочем, такая маленькая капля дегтя не могла испортить целую бочку их благоуханной, их прекрасной, как наступающая весна, любви.
В марте, когда на московских улицах наконец-то появились снегоочистители, в комнату общежития на Хорошевском шоссе, где жил Олег и хозяйничала Марина, ввалился Роман Гвоздев. Не разуваясь, Роман прошел к окну и упал в кресло, оставив за собой черные следы.
— Я женюсь, — объявил он, сияя от радости. Олег и Марина недоверчиво переглянулись. — Да-да, женюсь, — повторил Роман. — И знаете, на ком? На Лидке. Только вчера письмо от нее получил. Оказывается, у нее… то есть у нас с ней, родился ребенок. Представляете себе, ребята, настоящий живой ребенок!
Он так вскрикнул, что голосовые связки не выдержали, но Роман все-таки продолжил, хрипя и откашливаясь:
— У Лидки твоя мама, Олег, роды принимала, поэтому обо всем и узнали… До этого она ото всех скрывала, от кого беременна… А когда рожала, меня стала звать, и Валентина Петровна меня моментально вычислила. Сергей Владимирович сейчас же позвонил, спрашивает: «Не хочешь дать ему свою фамилию?» Какая, к черту, фамилия, говорю, я на ней женюсь.
Тут всегда сдержанная Марина захлопала в ладоши и бросилась Роману на шею.
— Да посудите, разве бросают таких женщин? — Роман схватил со стола чей-то недопитый стакан и залпом опрокинул его. — Отдалась без истерик, расстались без упреков, и никаких посягательств на мою свободу. А ведь под сердцем носила моего ребенка. Даже не написала ни слова, в письмах только и сообщала о погоде и поселковых новостях. Нет, таких женщин не бросают. А хозяйка какая! — не умолкая, восхищался он.
Этим же вечером Олег посадил друга на поезд.
— А как же москвички? — смеясь, спросил он на прощанье.