Теплый шоколад на десерт
Шрифт:
— Там, — он подскочил к шкафу, раздвигая дверку—купе, — Достаточно места, — потыкал пальцем в пустое пространство с болтающимися вешалками—плечиками. — А вот здесь, — ухватился за ручку, потянул на себя один из маленьких ящичков комода. Не рассчитав силы, выдернул его из ниши, уронил на ногу, громко чертыхнувшись, — Можешь хранить, — он, потирая ушибленную ступню пяткой, повертел в воздухе рукой, — Ну все эти, ну такие, кружевные штучки, что вы женщины почему-то прячете под платьем. А это отдай мне, — он попытался выхватить из рук Джиллиан бельевую охапку, но она держала ее крепко.
— Тебя возможно удивят мои слова, Кэл, — проговорила она
Кэл снова дернул на себя белье, словно отобрать его у Джиллиан было самой важной задачей.
— А что церемониться, мне кажется и так все ясно.
Его однобокая ухмылка и самодовольный тон победителя еще больше возмутили Джиллиан.
— Тебе может быть и да, но не мне, — сдержанно ответила она, испытывая сильнейшее желание наорать на него. Она, черт побери, не его собственность, и принимать решение ей, переселяться в его спальню или нет. Если они провели вместе ночь, то это не значит, что он получил на нее полный пакет документов и может распоряжаться по собственному разумению. Мог бы сначала намекнуть или хотя бы вежливо поинтересоваться хочет ли она таких перемен.
— Джилл,— он закатил глаза, — Давай не будем ломать комедию, а поступим так, как удобно.
— Кому удобно, Кэл?
— Нда, — протянул он, не собираясь вдаваться в рассуждения.
Разделенные охапкой из скомканных простыней, подобно некому амортизатору, гасящему их противодействие, они сверлили друг друга взглядами, не желая уступать. Они столько раз вступали в молчаливый спор, из которого чаще всего выходил победителем Кэл, но не в это раз. Вот уж чего не хотела Джиллиан так это начинать их первое совместное утро со скандала и выяснения отношений. Она же знала сволочную натуру Кэла, эгоиста от макушки до пяток, и то, что не было среди ее знакомых мужчин большего засранца чем он. Он непочтителен, презирает правила и устои и никогда не краснеет. Нахрапом ломится в закрытые двери, желая получить свое. И пытаться добиться от него некого подобия приличий напрасная трата времени, и решила уступить. Ведь у нее нет ближе человека, и он уже столько раз доказывал ей свою преданность и любовь, пусть зачастую весьма своеобразными манерами, и фирменными лайтмановскими методами. Главное привыкнуть, понимать и принимать его со всеми заморочками. Мир в доме зависит от женщины.
— Ты невыносим, Кэл, — она сглотнула, сохраняя предельно вежливый вид, даже не догадываясь, что нахальная ухмылочка Кэла всего лишь маска, ему никак не удавалось расшифровать выражение ее лица, и больше всего он боялся услышать ее презрительное и твердое «нет». — Твой эгоизм зашкаливает, мне очень сильно хочется треснуть тебя по макушке, — сузив глаза, она сделала небольшую паузу и обреченно вздохнула, — Но я полностью согласна с твоим предложением, — и выпустила из рук белье, не предполагая, что Кэл поступит так же.
— Вот и чудненько, — бросил он, отшвырнул ногой простыни, — Располагайся, — и куда только делась его недавняя ершистость и нахальство, прям не Кэл, а сама изысканная вежливость. Джиллиан уставилась на него, ожидая продолжения. А что он мог сказать. Джиллиан была красива и умна, приветлива и терпелива, обладала потрясающим чувством юмора. Она многое умела, многое могла дать мужчине, но и сама заслуживала самое лучшее. А был ли он для нее идеальным выбором?
Изучая
Ночью все выглядело правильным и естественным, ночью многие стены прозрачны, а границы размыты или полностью скрыты под покровом мрака. Ночью строгое, подчиненное разуму понятие «думать» уступает место распущенному и чувственному «желать». Они следовали инстинктам, ощущая себя раскрепощенными и абсолютно свободными в проявлении желаний и эмоций. Мужчина и женщина, давно мечтавшие о близости, давшие волю своим чувствам, и все было просто и понятно. А сейчас реальность обрушилась на них со всеми своими «нельзя» и «можно», «нужно» и «как быть дальше». Их особые знания и умения не помогали разобраться в себе, а лишь обостряли обоюдную неловкость. Никто лучше них не понимал, что под вежливой улыбкой может прятаться такое…
И лучшим выходом будет молча разойтись не срывая маски. Они сделали одну единственную ошибку, слишком широкий шаг вперед, перепрыгнув одно вполне разумеющееся в их ситуации действие — поговорить. Хоть и принято считать, что слова пусты, но в их отношениях, когда многое слышишь, видишь и понимаешь без слов, когда уверен, что язык тела не лжет, но не всегда подчиняется разуму, очень необходимо услышать то самое заветное «да», произнесенное глядя глаза в глаза.
— Отдай мне это, — попросил Кэл хриплым от волнения голосом. Столько раз он просыпался в компании с обнаженной женщиной, порой понятия не имея, как она или он оказался в кровати. Легко пресекал все попытки предъявить на него права. Без каких либо угрызений совести опираясь на правило «секс не повод для знакомства». Он легко завоевывал женские тела, поковырявшись в их душах. Он никогда не испытывал чувства вины или неловкости, потому что трахнув очередную красотку, без особых колебаний покидал постели и забывал. Они получали, что хотели. Так отчего же у него сейчас трясутся поджилки, в горле ком и невыносимо страшно посмотреть на стоящую напротив него женщину?
— Что? — прошептала Джиллиан, хлопая ресницами и чувствуя, что заливается краской. Предательский румянец заставил вспыхнуть щеки, загорелись огнем мочки ушей, губы пересохли, покраснели шея и плечи. А полотенчатое мини платье стало жарким и прилипло к коже.
— Тряпки, — нетерпеливо буркнул Кэл. Сделал шаг вперед и ухватился за скомканные простыни, его пальцы столкнулись с пальцами Джиллиан, и она, вздрогнув, крепче прижала к себе охапку, мотнула головой, не желая лишиться ненадежной, но все же дополнительной защиты.
— Ммм… — ей пришлось сделать усилие, чтобы сглотнуть пересохшим ртом, — Да, так, наверное, будет правильно, — и разжала руки. Между ней и Кэлом образовалась мягкая горка. Они одновременно резко наклонили головы и звонко стукнулись лбами.
— Ббб… — Джиллиан, не будучи скромницей по натуре, но твердо усвоившая, что ругаться матом для воспитанной женщины моветон, едва сдержала матерное слово, нервы подвели, да и столкновение оказалось уж больно неожиданным и чувствительным.
— Не хуясе себе, — крякнул Кэл, скорчив противную мину и потирая висок.