Терновая цепь
Шрифт:
– Смотри. – Велиал, казалось, забыл о своих неприятностях, и в его голосе прозвучало торжество. – Алтарь, на котором состоится моя коронация.
Перед столом, прямо на алтаре, стояло тяжелое дубовое кресло с высокой спинкой и ножками в виде позолоченных фигурок львов. Джеймсу уже в который раз стало плохо от ужаса. Он вспомнил, что видел это самое кресло, когда посещал собор. Кресло короля Эдуарда, трон, на котором сидели монархи во время коронации.
– А ты знаешь, – мурлыкал Велиал, – что это кресло использовалось для коронации королей Англии в течение шестисот лет?
Джеймс
– Ну, знаешь или нет? – нетерпеливо воскликнул демон.
– Не думал, что такой срок, как шестьсот лет, произведет впечатление на Принца Ада, – ответил Джеймс. – Ведь это же мгновение для того, кто видел рождение мира.
– Как всегда, ты упускаешь из виду самое главное, – разочарованно произнес Велиал. – Дело не в том, что шестьсот лет означают для меня. Дело в том, что этот отрезок времени означает для смертных. Мне доставляет безграничное наслаждение осквернять понятия, священные для вас, людей. После того как меня здесь коронуют, душа Лондона будет принадлежать мне. И если я захвачу ее, то уже не отпущу.
Велиал поднялся по ступеням на возвышение, поморщился, потому что от этого усилия бок Джеймса пронзила острая боль, и упал в кресло. Спинка была слишком высокой, сиденье – твердым и неудобным, но Джеймс решил, что Велиалу это безразлично.
– Я знаю, знаю, о чем ты сейчас думаешь, – нараспев произнес Велиал, как будто читал ребенку книгу по истории. – Короля Англии может короновать только архиепископ Кентерберийский.
– Я думал не об этом, – отрезал Джеймс.
Велиал продолжал, не обращая на него внимания:
– Возможно, тебе приходит в голову, что здесь архиепископа можно найти без труда – вокруг столько могил. Однако большинство из них похоронены в Кентерберийском соборе. Для того чтобы отыскать архиепископа, похороненного здесь, в Вестминстере, нам придется перенестись на пятьсот лет назад. Кстати, его могила находится вон там, – и он махнул рукой в сторону одного из трансептов. – Ты получил уникальную возможность: тебе предстоит наблюдать демонстрацию моего могущества. Теперь, когда я на Земле, в твоем теле, оно практически безгранично! Там, на Небесах, или в преисподней, моя сила – это всего лишь искорка, звездочка среди мириад других звезд. Но здесь… это гигантский костер.
Когда Велиал произнес слово «костер», Джеймсу показалось, что его тело опалила волна жара. На миг он подумал, что действительно горит, что Велиал нашел способ управлять адским пламенем и сейчас хочет сжечь его душу. Затем он понял, что это вовсе не пламя, а могущество – то самое могущество, о котором говорил Велиал. Могущество, которое все это время являлось целью демона, теперь текло по жилам Джеймса, безграничное, страшное.
В полной тишине раздался оглушительный скрежет. Казалось, каменную плиту рвут на куски, словно лист бумаги. Скрежет не прекращался, и Джеймсу захотелось зажать уши. Велиал заставил его губы изогнуться в задумчивой улыбке, как будто они с Джеймсом наслаждались чудесной музыкой.
Скрежет внезапно прекратился, послышался
– Что ты наделал? – прошептал Джеймс.
Велиал хихикнул, когда из-за ближайшей колонны, шаркая ногами, появился труп мужчины, сжимавший в костлявой руке пастуший посох из слоновой кости. На костях осталось немного плоти, с черепа свисали длинные желтые волосы, это был скорее скелет, чем труп. Он был одет в рваные грязные тряпки, напоминавшие церемониальное белое одеяние священника, и вышитую ризу, которую Джеймс в последний раз видел в газете, на фотографии, сделанной во время коронации Эдуарда VII.
Скелет с ухмыляющимся ртом и пустыми глазницами приблизился к подножию трона. Снова запахло землей и тленом. Скелет несколько секунд таращился на алтарь, потом почтительно склонился перед демоном.
– Саймон де Лангем, тридцать пятый архиепископ Кентерберийский, – объявил Велиал. – После норманнского завоевания, естественно.
Джеймс почувствовал, как растягивается его рот – это Велиал улыбался останкам священника.
– А теперь, насколько я понимаю, мы можем приступить к церемонии.
При виде отряда Сумеречных охотников у двери Железных Могил Анна испытала такое облегчение, что впервые в жизни едва не упала в обморок. Фонари с колдовскими огнями превратились в извивающиеся серебристые ленты, а каменистая земля – в палубу корабля, в борт которого ударила гигантская волна. Ари подхватила ее под руку и помогла удержаться на ногах.
– Я давно не ела, – хрипло произнесла Анна. – Голова кружится.
Ари молча кивнула. Милая Ари – она понимала, что Анна чуть не потеряла сознание от радости, но ни за что на свете не стала бы обсуждать это.
Как сквозь туман, Анна наблюдала за приближением Сумеречных охотников. Ей не сразу удалось прийти в себя, поэтому она позволила Ари уйти к матери и не успела спастись бегством от Евгении. Евгения, одетая в броню, явно наслаждалась происходящим и болтала всю дорогу, пока они шли через Безмолвный город. Анне нравилась Евгения, и обычно она охотно выслушивала сплетни, но сейчас девушка пыталась сосредоточиться на том, чтобы благополучно вывести отряд в Лондон. Анна улавливала лишь половину речей Евгении, и поэтому у нее сложилось неполное представление о ситуации в Идрисе.
Много было сказано насчет того, как рассердились члены Совета, узнав, что Анна и ее друзья остались в Лондоне. Но саму Анну это ничуть не волновало. Тетя Тесса и дядя Уилл, оказывается, разрыдались, когда им сообщили, что Джеймс и Люси заперты в Лондоне, – а вот это известие Анну взволновало. Сона начала утешать Эрондейлов, говорила, что ее дети тоже находятся в Лондоне, что только они могут одолеть Велиала. Она утверждала, что настал их час сделаться воинами, а родителям следует проявить терпение и силу духа. О, и еще Сона родила ребенка… «Что, прямо во время речи о воинах?» – удивилась Анна, но Евгения раздраженно ответила, что нет, это произошло на следующий день и не имело никакого отношения к речи.