Терновая цепь
Шрифт:
– Джесс, – заговорила она. – Что-то произошло сегодня между тобою и Грейс, я права?
Он заговорил не сразу.
– Да. Она сообщила мне нечто такое, чего я… чего я предпочел бы не слышать.
Люси показалось, что чей-то холодный палец прикоснулся к ее позвоночнику.
– Что это было?
– Я… – Джесс поднял на нее взгляд. Его глаза цвета весенней листвы сейчас казались черными. – Я не хочу лгать тебе, Люси. Поэтому я скажу лишь одно: это не моя тайна.
– Но если существует какая-то опасность… для Анклава, или для кого-то из нас…
–
– Вот как, – пробормотала Люси. По природе девушка была любопытна и упряма, и ее первым побуждением было топнуть ногой и настойчиво потребовать ответа. Но Люси сильно изменилась за последний год и начала понимать, что иногда необходимо проявлять терпение. На этот раз благоразумие победило. – Надеюсь, рано или поздно, когда это перестанет быть чужой тайной, ты все мне расскажешь.
Джесс не ответил; он наклонился к гробу, затрещала бархатная обивка…
– Ага! – И он развернулся к ней, держа в руке небольшую деревянную коробочку. – Я знал это, – воскликнул он почти свирепо. – В гробу, под обивкой, имеется второе дно. Где еще могла моя мать устроить тайник, кроме как рядом со своей самой ценной вещью?
– Ты не был ее вещью, – возразила Люси. – Ты никогда не принадлежал ей.
– По ее мнению, все было с точностью до наоборот.
Открыв коробочку и вытащив ее содержимое, Джесс нахмурился. Это было ручное зеркальце, выточенное из черного материала, похожего на стекло или хрусталь. Люси подумала, что это черный адамас, хотя на первый взгляд трудно было сказать. На восьмиугольной рамке вокруг зеркала были вырезаны какие-то символы, которые, как показалось Люси, корчились и извивались на свету.
– Что это за вещь? – спросила Люси. – Ты ее раньше видел?
– Да. – Джесс кивнул. – Это единственное целое зеркало в Чизвике. – Лицо его приобрело какое-то странное выражение. – И… по-моему, я понял, где еще нам надо искать…
Резко обернувшись, Корделия увидела, как существо размером с небольшую собаку выскочило из кухонного подъемника, разнеся на куски кабину и добрую часть стены. У демона была крысиная морда и длинные желтые зубы. Тело покрывала чешуя, по бокам торчало множество тонких лап, и каждая лапа заканчивалась кривым когтем. Корделия узнала демона гамигина, хотя до этого видела таких тварей только на картинках.
Ариадна выхватила меч, но существо оказалось проворнее. Выбросив вперед лапу, демон зацепился когтем за край жакета Ариадны и отшвырнул ее прочь. Девушка поскользнулась на пыльном полу. Анна закричала:
– Ари!
В руке у нее откуда-то возник хлыст, и она бросилась бежать. Демон навис над Ариадной, широко разинув пасть, усаженную желтыми клыками. Она закричала, когда капли черной слюны попали ей на шею и лицо. А в следующее мгновение Анна очутилась рядом, и ее кнут описал в воздухе огненную дугу.
Гамигин с визгом отскочил в сторону. Анна
Время будто замедлилось. Корделия слышала голос Анны, умолявшей Ариадну лежать спокойно, демон мчался через зал прямо к ней, оставляя за собой след из черного ихора. Корделия знала, что, если она поднимет хотя бы кусок паркета, чтобы защититься, здесь появится Лилит. Но выбора у нее не было…
Демон напал, и Корделия пнула его изо всех сил; его тело было плотным, пружинистым. Мяукнув, как кот, демон шлепнулся на спину. И вдруг Корделия поняла, что это не просто мяуканье. Это были слова.
– Они поднимаются, – шипела тварь. – Вскоре они станут непобедимы. Ни один ангельский клинок не сможет причинить им вреда.
– Что? – Забыв об осторожности, Корделия подбежала к демону, скорчившемуся на полу. – Кто поднимается? Скажи мне!
Демон поднял голову, взглянул на нее – и обмяк. Клацая зубами, он съежился, попытался прикрыть брюхо лапами и пополз назад.
«Паладин, – прохрипел демон. – О, прости меня. Твоя есть сила, твоя и твоей Госпожи. Я не знал…»
Раздался громкий треск, и что-то вонзилось в тело демона; Корделии показалось, что она успела заметить черную дыру с огненными краями у него между глаз. Тело гамигина сотрясли конвульсии, он поджал ноги, как подыхающий паук, а потом исчез в клубе дыма.
Кроме вони ихора, в воздухе чувствовался резкий запах кордита. Не успев обернуться, Корделия уже поняла, кого увидит: Джеймса с белым лицом, с револьвером в руке. Он все еще целился в то место, где только что находился демон.
– Маргаритка, – убрав оружие, он быстрыми шагами приблизился к ней. Его взгляд скользил по ее фигуре в поисках ран, ссадин. – Ты не ранена? Демон…
– Зачем ты в него выстрелил? – резко перебила его Корделия. – Я допрашивала его. Он сказал: «Они поднимаются», и я…
На лице Джеймса, который как раз положил руки ей на плечи, появилось изумленное выражение, как будто она ляпнула глупость.
– Демона нельзя допрашивать, Маргаритка. Он просто солжет тебе, и все.
– А я, представь себе, его допрашивала. – Потрясение сменилось досадой и гневом; кровь бросилась ей в голову, и девушке показалось, что еще никогда в жизни она не была так зла. И Корделия поддалась этому гневу, хотя едва слышный внутренний голос умолял ее остановиться. – Ты все испортил своей ненужной помощью…
Джеймс сощурил золотые глаза.
– Вот как, значит, помощь тебе уже не нужна? По-моему, ты забыла, что не можешь взять в руки оружие, Корделия…
– Прекратите, вы оба.
Это была Анна. Корделия не знала, что та может быть такой суровой. Поглощенная Джеймсом, Корделия не заметила, как девушки пересекли зал и подошли к ней. Что они успели услышать? Анна держала в руке стило; у Ариадны на левой щеке, там, куда попала кислота из пасти демона, виднелись несколько алых рубцов, а на горле – свежая целительная руна.