Терпение
Шрифт:
Чувство вины пред Коляном, перед убитым ребенком, заставило Асю переехать к мужу в Мытницы.
Коля уехал на работу, Ася с сыном осталась одна. Ей было тяжело, хоть и мама, и свекровь приходили к ней на целый день, она томилась дома, уходила за деревню, плакала, вгоняла себя в еще большую тоску. Душа ее погружалась в такой мрак, что глаза не видели солнца, хоть погода и стояла морозная, солнечная, но Асе казалось, что она уже никогда не сможет улыбаться. Она только снова и снова прокручивала в голове прошлое, пыталась понять, когда и в
Ася была у Маринки. Они втроем с Мишкой пили крепкий Маринкин самогон, закусывали вареной картошкой и солеными огурцами. Мишка первым сдался, начал засыпать еще за столом, потом ушел в переднюю избу, где заснул на диване. Под доносящийся из комнаты Мишкин храп, Ася хмуро призналась Маринке, что сделала аборт.
– И на фига? – спросила Маринка.
– Так уж получилось… Так что у меня сегодня поминки по ребенку…
– Че ты, с мужем живешь, дом есть, Колян работает… Знаешь, как я родить хочу… А ты – аборт…
– Да, че-то я везучая на залеты… - покачала головой Ася.
– Походу ты и замуж по залету вышла?
– Да, - махнула рукой Ася, - как я замуж вышла – врагу не пожелаешь…
– Нормальный мужик, че ты? Ладно бы алкаш какой…
– Нормальный… Сволочь он, вот кто! – неожиданно закричала Ася. – Все же ведь знал, сам же говорил, что понимает все, что все нормально будет! А сам колотит меня!
– Ну, - заулыбалась Маринка, - тебя лупить – святое дело… Прямо из мужниной постели к Лехе в клеть бегать… Это тебе еще повезло, что Колян у тебя жалостливый такой, а вон,- она кивнула в соседнюю комнату, - Мишка тебя бы вообще удавил, это к бабке не ходи – точно!
– А вот мне интересно… - наклонив голову набок, спросила Ася, - кто это видел, кто растрепал-то про клеть вообще?
– Как кто? – Маринка рассмеялась, - Ну ты даешь! Да Леха и растрепал, с Викой на пару…
– Не может быть этого, чего ты треплешь, не знаешь если! – Ася махнула рукой, задела стопку, самогон разлился по вытертой, разрезанной местами клеенке, постеленной на столе.
– Да ладно тебе… От кого еще-то знать? – наблюдая за растекающейся лужицей проговорила Маринка.
– А вообще-то это вы все и виноваты…
– Чего это еще? В чем? – Маринка удивлено уставилась на Асю.
– А в том, что мне про Леху не сказали. Ведь все знали, что он с другой там в городе крутит шашни-то… Хоть бы одна сволочь мне сказала… Я же ведь думала, что он на мне жениться-то хочет… Как дура уши развесила… Что, кишка тонка была у Любки мне сказать? Теперь стоит, смотрит на меня, осуждает. Святоша, мать ее… - Ася плакала, ожесточенно вытирая слезы, но они набегали снова и снова.-
– Ну так Колька тебя жалеет… - вставила Маринка.
– Да ненавижу я его! – закричала Ася так, что даже Мишка перестал храпеть, - Противно мне от него! Тряпка он, мочалка!
– Да что же тебе надо-то? Лешка твой мужик, да? По бабам таскаться, это мужик? – тоже закричала Маринка.
– Ты не трогай Лешку! Я сама все! Сама! К нему бегаю, как дворняга, подачки жду! Сама, ясно?
– Да уж, яснее некуда, - усмехнулась Маринка.
Почти сразу после ее слов, в избу зашел Колян, наполнив кухню морозным воздухом.
– Фу блин, хоть топор вешай у вас тут, - тихо проговорил он, усаживаясь на приступку. – Чего орете так – на улице вас слышно.
– Коленька, ты садись, выпей с нами. – Заискивающе проговорила Маринка.
Колька поднялся, подошел к столу, из пластиковой бутылки плеснул себе самогонки в Асину рюмку, выпил и снова сел на приступку.
– Давай, одевайся, домой пошли, - сказал он Асе.
– Не пойду я с тобой! – крикнула Ася.
– Я тебя спрашивать не буду. Сказал – пойдешь! – спокойно, глядя себе под ноги, проговорил Колян.
– Да пошел ты! – нервно засмеялась Ася.
Тогда Колька нашел на вешалке ее куртку, схватил Асю за руку и начал выволакивать из дома.
– Руки убери свои! – закричала Ася.
– Хватит орать, домой пошли, - с этими словами Колька вытолкал Асю из избы.
Уже на крыльце их догнала Маринка.
– Сапоги-то ее! – она протянула Кольке сапоги.
Он молча взял сапоги, сунул их вместе с курткой подмышку, не выпуская Аси, и потащил ее по дороге. Так, босую и без куртки, он тащил ее по морозу до Лопатино. Иногда Ася вырывалась, падала на заснеженную дорогу, но Колька тут же поднимал ее и тащил дальше. Несколько метров даже протащил её волоком.
– Дай хоть одеться, урод! – закричала Ася уже в Лопатино.
Видимо на морозе уже стал проходить хмель, ее стало трясти. Колька бросил ей сапоги и куртку, подождал пока она оденется. Потом схватил снова и потащил в Мытницы. Ася уже поняла, что ей не вырваться от него, и всю дорогу крыла его матом. Домой он не стал ее затаскивать, завел в сарай и только тут отпустил. Ася упала и испуганно стала отползать от него.
– Ты что? – хрипло спрашивала она, - Что ты? Не надо… - Хмель прошел совсем, ей было страшно.
Колька молча запер дверь и сел на пол. В сарае стало совсем темно, только луна немного светила в маленькое оконце над входом. Он закурил, осветив на мгновенье себя огнем зажигалки. В тишине слышалось частое дыхание забившейся в угол Аси. Она смотрела на то потухающий, то вспыхивающий в темноте красный уголек сигареты и покорно ждала, что Колян будет делать дальше. Но он выкурил сигарету, потушил ее, и продолжал сидеть молча. Наконец он достал из кармана фонарик, зажег его и положил на пол, направив свет на Асю.