Терпкое вино любви
Шрифт:
— А пятьдесят долларов — это много или мало? — спросила Ольга.
— Не знаю. Наверное, смотря где. У нас одни цены, за границей — другие. Тебе виднее, — улыбнулся он.
— Знаешь, я уже успела забыть, что всего лишь неделю назад была в Париже.
— Кстати, как ты сдала лексикологию?
— На пять. По-моему, все уже по инерции ставят мне пятерки. Отвечала-то я так себе.
— Они покупаются на твой французский… Ты не спрашивала во Франции, сильный ли у тебя акцент?
— Спрашивала. Говорят, что почти нет акцента. Но по виду сразу определяли, что я не парижанка… — Ольга
Они рассмеялись. Василий пришел без Оксаны, и теперь у Ольги была возможность поговорить с ним. Они сидели на кухне и пили чай.
— Слушай, Савельев, а кто такая эта Оксана? Где ты с ней познакомился? — задала Ольга давно волнующий ее вопрос.
Лицо Василия сразу приняло мечтательное выражение.
— Мне страшно повезло, — сказал он, — а может быть, просто пришло время. Я гулял по городу с фотоаппаратом, я называю это «охотиться на жизнь», и наткнулся на это чудо природы. Она заметила, что я ее фотографирую, и сама подошла. Говорит: «Вы фотографией увлекаетесь? Не могли бы вы заснять мою коллекцию моделей?» И позвала меня к себе домой. У нее мама замечательная, пишет стихи. Такая молодая, как будто и не мама, а наша ровесница. Они с Оксаной как две подружки. Только Оксана… она еще совсем ребенок… Правда, она красивая? — с гордостью спросил он.
— Мне она понравилась, — серьезно ответила Ольга. — А сколько ей лет?
— Восемнадцать. Закончила художественное училище после восьмого класса. У нее еще никого не было, кроме меня. У нас как-то очень быстро все получилось. Теперь мы даже планы общие строим. Вот, хотим махнуть в Питер. Я попробую перевестись в Ленинградский университет, а она будет поступать там в Мухинское…
— Вы просто молодцы, — Ольга закурила сигарету и молча подошла к окну.
Василий некоторое время сидел молча и сосредоточенно размешивал ложкой чай. Он пил уже третью чашку. Потом встал, подошел к Ольге сзади и дружески обнял ее за плечи.
— Знаешь, ты очень много для меня сделала, — сказал он. — Может быть, ты сама этого не сознавала… И я… я совсем не перестал тебя любить. Ты для меня стала родная, это правда. Только теперь я люблю тебя как сестру. Я очень много рассказывал про тебя Оксане, показывал фотографии… И даже слайды, те слайды. Тогда несколько я оставил себе. Не обижайся.
— Да я и не обижаюсь, — Ольга повернула к нему лицо и улыбнулась. В глазах ее стояли слезы. — Я, наоборот, страшно за тебя рада…
— Так почему же ты плачешь?
— Просто, вспомнила… Я ведь тебе не рассказала…
— А я еще в кафе догадался, — перебил ее Василий. — Ты влюбилась в Париже, да?
— Да. И только теперь до меня начинает доходить, какую я совершила глупость. Я сама, своими руками, испортила себе жизнь… Я уже никогда не смогу его забыть. И никогда, никогда больше не увижу… Как бабушку Капитолину… — она уронила лицо в ладони и замотала головой. — Мы знали друг друга, если считать чистое время, не больше недели… Это была удивительная жизнь, и не только из-за Парижа. С ним мне было необыкновенно легко и хорошо, как ни
— Вот это ты очень точно сказала, — заметил Савельев.
Они проговорили с Василием до самого вечера. Когда он ушел, у Ольги на душе было легко и светло, как будто в комнате стояли те самые колокольчики, что он принес ей тогда…
3
Наутро Ольга проснулась в решительном настроении. Ей предстояло выдержать схватку с Аркадием. Заманить его к себе домой не составляло труда. Ольга зашла к Жанне Константиновне и сказала, что ей нужно помочь передвинуть шкаф. Разумеется, Аркаша тут же вызвался помогать.
— Заодно и кофейком угостишь, — не преминул добавить он.
Как только они вошли в квартиру, Аркадий обнял Ольгу за плечи и интимно зашептал ей в ухо:
— Ну что, соскучилась тут одна ночи-то коротать? Я ведь не только шкафы могу двигать.
Ольга молча отстранилась и прошла в комнату. Аркаша с недоумением на лице последовал за ней.
— Мать, ты чего такая смурная? Забыла, что ли, как в кис-мяу во дворе вместе играли?
Ольга, все так же молча, указала Аркадию на диван, а сама села за круглый стол, словно в президиум.
— Во-первых, я тебе не «мать», и не смей так ко мне обращаться. А во-вторых, ты действительно умеешь не только шкафы двигать. Вот как раз об этом я и хочу с тобой поговорить.
Аркадий заерзал на диване, как будто под ним был муравейник.
— Нет, правда, ты чего такая сегодня серьезная? Случилось, что ли, чего? — он отвернулся к окну, пытаясь укрыться от Ольгиного взгляда.
— Скажи мне честно, Аркадий, ты заходил сюда, в квартиру, пока я была во Франции?
— Не, не заходил, — поспешно и с готовностью ответил Аркаша. — Ты же меня уже спрашивала…
Ольга будто и не слышала его ответа.
— Это ты взял бабушкино колье? — в ее голосе послышались совершенно ледяные нотки.
У Аркадия тут же вытянулось лицо.
— Колье? — высоким голосом переспросил он. — Какое колье?
— Ты сам знаешь, какое. Оно пропало. Оно лежало в серванте, а когда я вернулась, его уже не было. Кого мне прикажешь подозревать? Неужели твою бабушку, Жанну Константиновну? Если уж на то пошло, только из-за нее я не заявила в милицию о пропаже. Я просто ее жалею, ей же потом из-за тебя, дурака, переживать. А в том, что это ты сделал, я не сомневаюсь. Я же по глазам вижу, что ты меня обманываешь. Не напрасно мы во дворе столько лет вместе играли… Я ведь тебя насквозь вижу…
Аркадий покрылся холодным потом.
— Так вот, значит, зачем ты меня позвала, стерва. Дело мне хочешь пришить, да? А какие у тебя будут доказательства? Какие? Да не был Я здесь, и все! И никакого колья твоего не видел!
Ольга встала из-за стола и открыла створку серванта. Достав оттуда какой-то конверт, она протянула его Аркадию.
— Тебе нужны доказательства? Смотри. Только не вздумай их рвать, у меня есть негативы. В одном безопасном месте. И если ты не расскажешь мне все честно про бабушкино колье, то эти негативы перекочуют совсем в другое место!