Террариум для Царевны-лягушки

Луганцева Татьяна Игоревна

– Да, – протянула Меланья. – Поучительная история.

– На деньги соседки я купила в городе комнатку и устроилась по специальности. Правда, больница так себе, сама видишь, но зато я себя человеком чувствую. Да, и еще! Мой суженый-то после моего отъезда другую-то дуру не нашел и совсем спился, хозяйство запустил. И умер.

– Умер? – удивилась Меланья.

– Уже с год как. От гипертонического криза, меня-то рядом не было, никто не помог. Он хоть и не оставлял завещания, а все его имущество перешло мне, как к законной жене. Конечно, не бог весть что, но вкупе со вторым

участком соседки я смогла более-менее выгодно продать все и купить однокомнатную квартиру и подержанную машину. Теперь чувствую себя очень даже неплохо. А комнату я сдаю и имею добавку к небольшой зарплате. В данный момент у меня живут двое студентов из России. Люблю я все-таки своих соотечественников, ностальгия у меня... Как хорошо, что ты оказалась здесь, то есть это, конечно, плохо. Просто давно я так душевно не сидела. Поговорить-то не с кем по-человечески. Другими друзьями после смерти соседки я так и не обзавелась.

Меланья поняла, что и выпить водки-то Вере толком не с кем.

– А что теперь будет со мной? – спросила она.

– Хороший вопрос. Думаю, что я отвезу тебя на своей развалюхе в Варшаву в российское посольство. Я знаю, где это. Там тебе помогут с документами и отправят домой. Твои злоключения закончатся, и в новую историю не попадешь.

– Договорились. – Меланью развезло от водки. – Все равно бы я сейчас секретаршей работать не смогла.

– Секретаршей? Что ты говоришь?

– Сидеть я почти не могу, да и кофе подавать – с большим трудом, – вздохнула Меланья.

Дверь в кабинете Веры противным скрипом оповестила о пришедших посетителях. Ими оказались студенты, неудачно попавшие на практику.

– А... дармоеды! Заходите! Меланья, подвинься, дивана на всех хватит, – распорядилась Вера. – Поели? – грозно спросила она.

– Что бы мы без тебя, Вера, делали, – ответил Дима, косясь на Меланью. – Ну, как ты?

– Жива. Сидеть больно...

– До свадьбы заживет, – прервала их Вера. – Выпить хотите?

– Конечно! – оживились парни.

Меланья увидела вторую бутылку водки, словно по мановению волшебной палочки возникшую из-под стола.

– А восемнадцать лет есть? – хитро посмотрела на ребят Вера.

– Ну что ты? Нам по двадцать четыре года! Ты же видела наши паспорта! Мы же на последний курс перешли! – сказал Дима, а Вера смотрела на Гришу.

– Видела, видела... Ладно, поухаживайте за дамами, разлейте понемногу...

– Я больше не... – попыталась было отказаться Меланья.

– За знакомство! За здоровье! За отсутствие айсбергов на нашем пути! За счастливый и не очень счастливый случай, который свел нас вместе. У каждого своя история.

Против такой тирады Меланья возразить не смогла. Вера же вытащила коробку конфет и ловким резким движением ее раскрыла.

– Берите! Понимаю, не лучшая закуска к водке, но это единственное, что приносят иногда благодарные пациенты или их родственники.

Они пили, заедая теплую, противную водку не менее противными мягкими шоколадными конфетами. Но все равно настроение у компании резко улучшилось, все стало казаться родным и очень добрым. Меланье, правда, приходилось периодически подавлять рвотный рефлекс в

неокрепшем желудке. Она только одного не могла понять – показалось ей, что между Верой и Гришей что-то есть? Взгляды, которыми перебрасывались Вера и Гриша, Меланью наводили на подозрение. Конечно, возникали мысли типа «он же в сыновья ей годится». Хотя сейчас было такое время, что разница в возрасте мало кому мешала.

– Вера, у нас скоро практика заканчивается. – Гриша обращался исключительно к ней.

«Не показалось», – решила Меланья.

– Ну и что? Счастливого пути. – Вера напустила на себя самый безразличный вид на свете.

– Ну, началось... – закатил глаза Дима.

И Меланья еще раз утвердилась в своем подозрении.

– Поехали со мной, – обратился к Вере Гриша.

Та нервно закачала ногой и посмотрела на Меланью, понимая, что должна ей кое-что объяснить.

– Поклонник у меня, видишь, нарисовался. Молоко на губах не обсохло...

– Мне двадцать пять лет! Я – взрослый мужчина! – прибавил себе один год парень.

– А мне сорок пять!

– Ну и что?

– Между нами пропасть!

– Между нами любовь! – возразил он.

– Какая такая любовь! – фыркнула Вера.

– Раньше ты так не говорила.

– Хватит! Будь мужиком, раз так говоришь о себе! Было и прошло! Спасибо за доставленные минуты счастья и всего хорошего! У меня сын такой, как ты, и я виновата во всем, раз раньше об этом не подумала. Захлестнуло меня...

– Семейные разборки, – подмигнул Меланье Дима.

Она же себя чувствовала очень неуютно.

– Я переживаю за тебя, – сказал Григорий.

– А вот этого, мальчик, не надо! – вспыхнула она.

– Он не оскорбить тебя хочет, а предупредить, – вступился Дима.

– О чем?

– Вера, клянусь тебе... Этот дом скоро рухнет, – сказал Григорий. – Мы с братом давно уже это подозревали, но гнали нехорошие мысли из головы. Но вчера, реставрируя подвал, мы увидели очень глубокую трещину, которая уже ходит.

– Что значит ходит? – спросила Вера.

– Это значит, что скоро произойдет обвал. Вас тут живьем похоронит под грудами асбеста и кирпича.

Вера тупо посмотрела на Гришу, хлопая ресницами.

– Это ты сейчас придумал, чтобы я уехала с тобой?!

– Так и знал, что ты мне не поверишь. Я говорю правду! Счет на часы! – воскликнул обеспокоенный парень.

– Я подтверждаю каждое слово брата, – добавил Дмитрий. – Я тоже считаю, что здание обвалится. А вы не смотрите на нас, как на бедных студентов. Мы, между прочим, архитекторы, профессионалы. Идем на «красный диплом», последний курс.

Вера задумчиво отправила в рот сразу две конфеты и с трудом выговорила:

– То, что дом – дерьмо, мне давно известно. Уже было несколько комиссий, которые говорили, что здание аварийное, но ответственность за серьезное решение никто на себя не брал. Да и денег нам на такой глобальный ремонт никто не давал.

– Это чувствуется сразу, – подтвердила Меланья. – Хоть я и не архитектор и даже не маляр и плотник... Просто свежий взгляд со стороны, да и мой копчик – первая ласточка... А эти ребята – профессионалы и им можно верить...