Территория чести

Соколов Александр Алексеевич

– Не надо. Захлебнуться может. Давай ещё подождём.

– Давай. Будешь в подкидного?

– Я бы лучше в нарды...

– Ну сперва в карты, потом в кости.

– Дели.

Минут через двадцать чайник было зашумел, стал подрагивать на кривой решётке примуса. Но вскоре затих, не дойдя до кипения. Коренастый Макс подошёл, затушил пламя. Подкачал воздух, поднёс спичку. Примус ожил, языки пламени

облизали чайник. Приятели слова разложили карты.

Беззвучно с него слетела крышка, кипяток, пузырясь, выплеснулся через край. Завис, будто в космосе, большим колеблющимся пузырём. Разделился на две части, каждая из которых сблизилась с с лицами, уткнувшимися в карты.

– Что за...

– Сидать! Обварю! Где я?

Голос звучал слабо, но было в нём что-то такое, что рейдерам стало не по себе. Они замерли, глядя на кипяток. Кровь отхлынула, глаза расширились.

– Эээ, чувак, ты что?
– первым прочистил горло Миха.

Пузырь кипящей воды сдвинулся, остановился в сантиметре от носа худого дылды. Повеяло жаром, на щеках проступил пот.

– Отвечай.

– В гостях, мы тебя спасли! Помнишь?

– Нет. Что за место?

– Стандартный кластер, лесной массив, землянка.

– Сколько до обновы?

– Чего? До перезагрузки, что ли? Две недели.

– Где моя поклажа?

– Тут всё. Мы ничего не украли.

– А шелом?

– Шлем? Понятия не имеем!!! Мы тебя нашли, кое-как заштопали, притащили сюда. Да убери эти штуки!
– взмолился Миха.

Два бултыхающихся пузыря соединились в один, который, вытянувшись в струю, слился в чайник. Раненый вздохнул и расслабился.

– Капец ты крутой!
– подобрал челюсть с пола Макс.
– Как хоть зовут?

– Отшельником кличь.

– О, Крутое имя! Живчику?

– Благодарю. Как вас величать?

Рейдеры переглянулись. Миха кашлянул:

– Да у нас хреновые погоняла. Крёстный попался с юмором. Поэтому мы предпочитаем называть друг друга старыми именами.

– С юмором я не в ладах.

– Я - Миха, он - Макс. Но для всех мы - Тимон и Пумба. Акуна-матата, *пта!

– Тимон, Пумба? Что означают эти слова?
– совершенно спокойно спросил Отшельник.

– Эээ... Ну мультик из девяностых, неуж не знаешь? "Король-лев", суриката и кабан, два неразлучных приятеля...

– Мультик... Девяностые... Как давно не слышал я людской

речи.

– Да кто ты, чувак? Откуда?

Отшельник и вправду выглядел загадочно. На вид ему было сорок с хвостиком. Но в Улье вообще не разберёшь, кому сколько лет. Весь неопрятный, заросший седыми волосами везде, где только можно. Лицо скуластое, с хищным носом и тонкими губами. кустистыми бровями и серыми глазами. Но тело невероятно крепкое, увитое мышцами и сухожилиями. Ладони широкие, привыкшие к тяжёлому труду, но ногти грязные и непомерно отросшие. К тому же от него неприятно пованивало.

Он вдруг скривился, полез пальцами в волосы, проворно схватил и раздавил насекомое:

– Ах, ядрёна вошь... Давайте, сперва вы.

– Ну, мы в Улье недавно. Так уж случилось, что вместе вытянули "счастливый" билет. Сперва долго охреневали, прятались по разным дырам. Потом попались на глаза Кузнецу. Он нас отпоил живцом. Растолковал что к чему, выучил, выпустил. Ну и с тех пор мы не разлей вода.

– Вижу, вас Улей наградил...

– Ты дары видишь? Нифига себе!

– Прошу, продолжайте.

– Да что это за дары? Так, себе, средней паршивости. Мы жемчужин в глаза не видели. Говорю же: не везёт нам, в отличие от некоторых.

– И чем же вы живёте?

– Пропадаем на охоте, найденное употребляем, в стабах почти не появляемся. Не уважают нас там. Ржут, как кони. Недавно вот ограбили. В общем, обычные рейдеры. С фартом, правда, напряг. Говорят, такие в Улье долго не живут. Вот, возьми тушёночки. Горячая, поешь.

– Сердечно благодарю.

Отшельник замолчал, заскрежетал ложкой по банке.

– Чаю?

– Не откажусь. Вы столь любезны.

Рейдеры сделали вытянутые лица, ещё раз переглянулись. Чудной тип.

– Скажите, а это жилище вы каждый раз возводите после...

– Нет. Само появляется после перезагрузки. Походу, после Великой Отечественной войны осталось.

– Скажите на милость. Вот интересность то...

И замолчал. Поставил кружку, вытянулся на лежанке, захрустев хвоёй.

– Эй, Отшельник! Ты же обещал о себе рассказать.

– О себе завтра поведаю. Утро вечера мудренее.

Перевернулся набок и захрапел.

– Вот же гадский папа, - не утерпел молчавший до сих пор Макс, он же Пумба.

– Молчи, дурак. Печёнкой чую, таких людей держаться надо.

– Сам дурак. Когда у моей рожи кипяток плескался, я как бы тоже просёк фишку.