Территория вторжения

Хохлов Игорь

Что с ним?

Как он может быть в сознании, размышлять, говорить… но не иметь связи с внешним миром, с реальностью? И почему все в тумане?

Его бросило в пот. Догадка была невероятной и пугающей: он каким-то образом оказался в другой реальности!

Нет, чушь! Он же вот, живой, только неподвижный. Разум работает. Мысли бегут, мозги соображают. Так что не так с ним тогда? Он же не умер? Ведь нет?

Господи, нет, конечно! Тогда бы он не тут лежал, и медсестра не приходила бы смотреть за ним!

Уф, значит, живой…

Но тогда что с ним? Как сознание может жить отдельно от тела?

Он стал прислушиваться

к себе, настолько сильно, как никогда еще за всю жизнь не делал. Заглянул внутрь себя, ведь в этом его состоянии это сделать гораздо легче. У него много времени. И ничто не отвлекает.

И где-то глубоко внутри своего сознания разглядел чужое присутствие, которое с каждой минутой росло.

Глеб похолодел от ужаса…

* * *

В Нытве есть одна живая городская достопримечательность – Егор Мухин. Вообще, он больше привык откликаться на кличку Урод, Лампочка, Головастик и еще масса таких же. Все дело в том, что у него врожденная болезнь – водянка, которой в детстве переболел. И поэтому сейчас, в свои тридцать с небольшим, голова у него похожа на перезрелый кочан капусты: лицо, скулы обычного размера, только искаженные уродством увеличенной черепной коробкой, что и делало его похожим на лампочку.

На сегодня рабочий день его закончен, и он в прекрасном настроении идет на праздник в парке в центре города. Несмотря на теплое солнце, бросающее косые вечерние лучи, его голова покрыта вязаной шапочкой, которая увеличивает и без того огромный череп.

Он даже домой не стал после работы заходить, а взял с собой на работу и одел сразу самый новый спортивный костюм. Бабушка, с которой он жил всю жизнь, сколько себя помнил, конечно, была хорошая, но очень не любила, чтобы он общался с людьми. Она боится, что они его будут обижать. Но он не боится, он же взрослый, а к нему пристают только подростки, обычно одни и те же. Он умеет их напугать или притвориться, что больно – и они уходят. Бабушку он любит, это она устроила его в четырнадцать лет на работу грузчиком в маленький магазин рядом с домом. А так как деньги Егору не нужны, только на одежду иногда, ну и иногда на сладкое, поэтому он их все отдает бабушке: она же его кормит! Конечно, часто с получки она приглашала своих некрасивых подруг и дружков, и они долго пили и ругались в доме. В такие дни он уходил в сарай в огороде и кидал там топор или нож в большую чурку. Он в этом деле стал мастером!

Он не очень умный, он сам это понимает, но зато работать умеет как никто другой. Он крепок физически и молод лицом, если не брать во внимание уродство его головы.

Болезнь и плохая наследственность отразились на отношении к нему других не очень умных людей, особенно для детей он был любимым объектом самых яростных нападок и издевательств, предмет для оттачивания красноречия и фантазии. Чего только не слышит он от маленьких бесят в свой адрес! Особенно когда девчонки рядом. У них даже одно время игра такая была: кто придумает самое смешное и необычное обзывательство.

Потом, повзрослев, многие из них Егора просто не замечают, а кто-то даже жалеет. Он ведь не виноват, что таким родился. Часто на каких-нибудь праздниках ему подают, как юродивому, а он только рад стараться для них: и спляшет, и споет что-нибудь смешно.

На своей улице Егора все знают, его уродливый вид никого уже не смущает. Он и сам чувствует себя

здесь спокойнее. Но стоит только свернуть на Степана Разина, или на Мира и выйти в центр, как осторожность вновь возвращается к нему. Чуть выше по улице живут трое ребят, старшеклассников, которых Егор старается обходить как можно дальше, или вообще перебегать по другой улице. Они очень плохие, всегда его обижают.

Но сегодня солнце улыбается Егору, и он, радуясь ему, идет, совсем забыв об осторожности. Такое с ним редко, но тоже бывает.

Он обходит вдоль низкого железного забора старую церковь и окружающее ее кладбище, спускается вниз ближе к пруду. Проходит несколько домов и слева за низким заборчиком появляется небольшой детский сад. Егору очень нравится здесь проходить, чтобы понаблюдать за бегающими детьми, он любит маленьких детей, они его не боятся и не обижают. Вот и сейчас он издалека услышал их веселый щебет, и сам заулыбается, спеша вперед.

Остановившись у низкого заборчика, он стал наблюдать за веселыми играми детей. В своем детстве он был лишен всего этого. Ему сейчас очень хочется зайти к ним во дворик, заставленный всевозможными ярко раскрашенными горками, лесенками и песочницами, и присоединиться к детям. Но, в очередной раз подумав об этом, он только тяжело вздыхает. Взрослая тетя-воспитатель заругает его и выгонит под общий смех детей. Дети будут смеяться над ним, как и все вокруг, а он этого не хочет.

Но сегодня погода хорошая – припекает солнышко, пахнет свежими молодыми листочками, – и настроение у Егора тоже приподнятое. Настолько, что он даже решается было отворить калитку, зайти, не смотря на запрет, и хоть чуть-чуть поиграть с веселой ватагой малышей.

Он протягивает руку к раскрашенной калитке, и в этот миг за спиной раздается окрик, от которого сердце Егора начинает биться быстро-быстро, а рука мгновенно опускается обратно.

– Эй, Урод! Ты че здесь делаешь!?

Егор оборачивается. К нему подходят Лапа, Сохатый и Шпын – та самая неразлучная троица, живущая на этой улице, гроза всей местной детворы и главные его обидчики.

– Я, это… – мямлит Егор.

– Слышь, Сохатый! – перебивает его Лапа, высокий красавчик, их предводитель, – тут что, фильм ужасов снимают?

Компания громко ржет, даже дети за калиткой оборачиваются. Егор же с радостным видом озирается по сторонам – где тут и чего снимают? – но ничего не видит. Зато неожиданно получает жгучий подзатыльник.

– Ты че по сторонам глазеешь, придурок? – шипит Шпын, самый вредный из них, к тому же и самый маленький. Даже на невысокого, коренастого Егора он смотрит снизу вверх. – Тебе сказали еще в прошлый раз на нашей улице не появляться!

– Дай-ка я ему торкну! – отодвигая Шпына говорит Сохатый, здоровенный и самый жирный из них. – У меня удар покрепче, может дойдет до него! – и медленно, вразвалочку надвигается.

Егор вжимает голову в плечи и закрывает глаза. Ему бы, конечно, лучше сейчас бежать, но компания обступает его со всех сторон, прижимает к забору. Придется на этот раз потерпеть. Тем более, что у этих подростков силы-то еще толком нет – не удары, а так, тычки. Хотя Егору все равно неприятно.

Удар приходится в грудь. Егор выдыхает, морщится и для вида валится на землю. Это проверенный способ избежать лишних ударов.

– О! Да ты сегодня слабачок! – каркает ему в самое ухо Шпын, больно пинает носком кроссовка под ребра.