Территория вторжения
Шрифт:
У Клавдии Егоровны, продолжающей стоять в коридоре, глаза наполнились слезами. Нормальные глаза. Видно, что она не ожидала от мужа такой грубой выходки.
– Петрович! Ты чего разошелся? – спросил я, вставая.
Он кинул на меня злобный взгляд, перевел на Серого, на свою жену.
– Что, вам что-то не нравится? Так в чем же дело? – рука его взметнулась и указала на входную дверь. – Можете все проваливать отсюда! И чем быстрее, тем лучше!
– Миша, как можно, – бормочет его жена за спиной. – Они же твои
– Да мне насрать! – крикнул он и с вызовом посмотрел на меня, потом повернулся к жене. – И ты тоже можешь проваливать!
– Ты не прав, Петрович… – возразил я, делая шаг, но он сразу заткнул мне рот.
– А ты, Никита, не лезь! Это моя жена и мой дом! Так что…
И снова рука как шлагбаум указала на дверь.
Клавдия Егоровна за его спиной показала мне жестами, мол, не нагнетай, он не в себе, идите с богом.
У меня за спиной словно тень мелькает Серый, хватает свои вещи и исчезает за дверью.
– Ну? – слышу я злобный рык возле уха.
Поворачиваюсь и упираюсь носом в ухмыляющуюся физиономию Петровича и глаза, полыхающие черным, как угли, огнем.
– Вам особое приглашение надо?
Я медлю, знаю, что мне Петрович точно ничего не сделает, заглядываю ему в глаза. Но прочитать за черной завесой какие-то разумные мысли не удается. Их там попросту нет. Лишь безмерная злость, ненависть ко всем и слепая решимость сумасшедшего, готового идти до конца.
Именно в этот момент я стал догадываться в различиях людей с черными и белыми глазами.
ГЛАВА 6.
Серый убежал вниз по лестнице. Я стал спускаться следом, думая о Клавдии Егоровне. Я не видел цвет ее глаз, потому что она никогда при мне не снимала очки-хамелеоны – настолько они были привычны на ее лице. А под темными стеклами цвета глаз почти не видно, я даже их натурального цвета не знаю, не то что сейчас. Хотя, судя по ее поведению, они точно не черные.
Именно в эти минуты, пока я спускался по лестнице, мне пришла в голову мысль. Почему я видел только два цвета – черный и белый? Не считая Глеба. Но у него, видимо, какое-то другое заболевание или ее форма более серьезная, может, потому он и лежит без сознания в больнице. Остальные же люди живут обычной жизнью, чувствуют себя нормально, изменилось только их поведение.
И ведь это явно какое-то заболевание. Может инфекция? Вирус, заражение, эпидемия?
Я вышел, Серый стоял под козырьком подъезда, обхватив себя руками, и мелко вздрагивал. На улице и в самом деле было свежо, моросил мелкий холодный дождь, редкие прохожие спешили по тротуарам под зонтами или капюшонами.
Я тронул Серого за плечо. Он встрепенулся, повернулся ко мне.
– Что такое с ним случилось? – спросил он, широко раскрыв белые и грустные, как у собаки, глаза.
– Я не знаю. Мне кажется,
– Не был он таким никогда! Такое с ним пегвый газ!
Я решил спросить в лоб.
– А ты заметил, что у него глаза черные?
– Что? – не понял Серый. – Что значит «чегные»? Ногмальные они у него, только… злые!
– А у меня какие? – спросил я, приблизив к нему лицо.
Он мельком глянул мне в глаза, потом окинул взглядом с головы до ног и чуть отодвинулся.
– Ногмальные, зеленые какие-то, вгоде. Не знаю. А почему ты такие вопгосы задаешь? Пги чем тут цвет глаз?
– Да потому что у тебя они, например, сейчас белые, как молоко, – сказал я.
– Что?
– Не веришь, сам убедись. У тебя телефон с собой?
Роясь в карманах, он усмехнулся.
– У тебя, Никита, тоже с кгышей сегодня не все в погядке, ты знаешь?
Я пожал плечами, наблюдая за его суетливыми поисками и включениями телефона. Наконец он включил фронтальную камеру и посмотрел на себя, как в зеркало. Долго смотрел, несколько секунд, наверное, то отдаляя, то приближая телефон к лицу. Я затаил дыхание. Не заметно, чтобы он сильно удивился.
Он посмотрел на меня поверх телефона.
– Это что, Никита, такие шутки у тебя? Глупые, я тебе скажу.
– Так что ты увидел?
– Что, что… Глаза свои увидел, что же еще?
– И?
– И что? Что ты хочешь от меня услышать? Ногмальные они у меня, обычные! – и тыкает мне в лицо снимок со своего телефона. На селфи видно, что глаза белые. Я задаю естественный вопрос:
– И это по-твоему нормальные глаза?
Он сокрушенно вздыхает, оглядывается на дверь подъезда, обращается ко мне.
– Может мы уже пойдем отсюда? Я домой хочу.
– Пошли, – сказал я, и меня осенила новая догадка. Значит, измененные или зараженные сами не видят в себе изменений, не чувствуют заражения. Что это за болезнь такая? Голова кругом…
В это время Серый вышел на тротуар под моросящий дождь и оглядывался по сторонам. Лицо выражало тревогу и растерянность.
– Ты чего? – спросил я, подойдя к нему.
Он посмотрел на меня совершенно безумными и белыми глазами, прошептал:
– Я не знаю куда идти!
Вот так новости. Час от часу не легче.
Похоже, это заражение начинает проявляться побочными эффектами. Если у Петровича это необоснованная агрессия, то у Серого, наоборот, отупение и апатия.
Серый продолжал смотреть на меня испуганными глазами. Кажется, вот-вот заплачет, как ребенок. Было и смешно и страшно видеть это.
Я похлопал его по мокрому плечу.
– Пошли, я тебя провожу.
Он послушно кивнул, доверившись мне, и мы, не замечая моросящего дождя, не спеша пошли тихими дворами.