Территория вторжения
Шрифт:
Первым выразил свое восхищение конечно же Серый:
– Ну что, коллеги, где сегодня отмечаем пгаздник?
– Не больно-то радуйся, балда, – осадил его Петрович, складывая свои купюры обратно в конверт. – Сегодня добавили, завтра вычтут!
– Какой праздник сегодня? – спросил я. – Он вообще-то завтра.
Петрович и Серый переглянулись, и будто бы перемигнулись.
– А вообще сегодня День Граненого Стакана! – сказал Петрович.
– Ах, это! Я и забыл, – сказал я. – У нас после каждой получки такой праздник.
– Ну,
– А пгаздничные дни пгопускать не хорошо!
Я смотрю на двух заговорщиков, улыбаюсь. Удивительно наблюдать, когда они хоть в чем-то солидарны.
– Ну, и у кого на этот раз соберемся?
– Сегодня точно ко мне, – сказал Петрович. На наши вопросительные взгляды он продолжил. – Во-первых, моя очередь принимать гостей, а, во-вторых, я тут сало в выходные закоптил – пальчики оближешь.
– Ну, если сало, то это совсем другой разговор! Так и порешим.
– Заметано, дгужище!
Они сразу оживились, засобирались. Я хлопнул в ладоши.
– Так, вообще-то сейчас еще есть время немного поработать, а?
– Ну, да, конечно! Погаботаем еще, только совсем немного, окей?
Петрович с недовольным видом пошел к себе на склад, пробурчав в дверях:
– Шефа нет, так чего нам тут торчать, не понимаю…
Серый ухмыльнулся, а я углубился в отчеты. И кто придумал эти праздники среди недели?
Полшестого оба с нетерпением сидели и вполголоса о чем-то шептались, ожидая часа икс.
– Ну ладно вам, – не выдержал я. – Алевтина только что ушла…
Оба вскочили:
– Ну и нам пора, да?
– Поехали? – сказал Петрович.
– И махнул гукой! – добавил Серый.
– Поехали, – вздохнул я. – Выходите, я вас догоню.
Я еще просмотрел почту, потом сохранил данные, выключил комп.
По дороге из офиса к проходной мне все не давало покоя видение про Ольгу. Неспроста же оно было? Может, надо просто позвонить ей, узнать как у нее дела? Сделаю это попозже, вечером, если опять не забуду. Мы, как это ни странно, до сих пор созваниваемся с ней изредка, никак она меня не отпустит. Или я ее…
Я вышел из проходной, перешел дорогу к аллее набережной. Серый и Петрович ожидали на лавочке, оживленно беседовали. Петрович мял между пальцев сигарету, с нетерпением ожидая момента, чтобы ее выкурить. Удивительно, что ни о чем не спорят, а сидят чуть ли не обнявшись и солидарно хают руководство завода за неправильное ведение хозяйства, за низкие зарплаты, за сокращения и ожидание новых перспективных заказов.
– Ну что, народ для разврата собрался? – провозгласил Петрович, когда увидел меня. – Выдвигаемся?
– Да, пошли, – сказал я. Они поднялись. – Только план такой: вы на проспекте свернете к магазину, закупите, что надо, а я в это время сгоняю в больницу к Глебу.
– Так может все вместе? – спросил Серый.
– Зачем всей толпой
– Да. И к тому же всех туда точно не пустят. Я и сам по блату договорился.
– Я бы тоже мог по блату! – возразил Серый. – Ты же знаешь…
– Да помолчи ты, блатной нашелся! – отрезал Петрович и отвесил ему дружеского «леща».
С пруда тянуло бодрящей свежестью, ветер усиливался, холодало. Я накинул капюшон.
– Ну, что, ребята, пошли?
– Ну, неужели! – пробурчал Петрович и первый двинулся в сторону проспекта.
Серый пожал плечами, и мы пошли следом.
Поднявшись на проспект по длинной лестнице, мы разминулись. Серый и Петрович пошли в «Пятерочку», а я свернул направо к больнице.
Перед тем, как зайти в приемное отделение, я набрал Светку, и она уже ждала меня в холле, нервно перетаптываясь с ноги на ногу.
– Пошли, – без лишних слов сказала она, только увидев меня, и двинулась через дверь с надписью «только для персонала» по длинному коридору. Я заспешил за ней. Вопросов не задавал. Понимал, что дело плохо, но хотелось прежде самому увидеть все без ее комментариев. Что же ее так напугало?
И войдя в палату к Глебу, понял ее опасения прямо из дверей.
На первый взгляд в небольшой одноместной палате лежал не Глеб, а очень похожий на него человек. Веки опухшие и покрасневшие, тело периодически вздрагивает в конвульсиях. Когда подошел ближе, он, словно почувствовал меня и резко открыл глаза – красно-кровавые они слепо уставились в потолок, из горла послышался глухой рык, мощное тело напряглось, вены на шее и руках вздулись. В этот миг Светка за моей спиной вскрикнула, закрыла рот руками, отвернулась. Потом глаза Глеба закрылись, и он снова замер в умиротворенной и расслабленной позе.
– Кто это? – вырвалось у меня. Я тряхнул головой. – Господи, я имею в виду, что с ним? Что с ним такое?
– Это Глеб, Никита, – сказала тихо Света. – И я не знаю, что с ним. И никто не знает.
– Как так? Ты же видишь, что он не в порядке?
– Вижу…
– Его как будто избили! – кричал я, больше от испуга и непонимания. – После того, как отвезли в больницу! Он на дороге просто потерял сознание, но был нормальным! А сейчас посмотри на кого он похож! Посмотри на его глаза!
Света отшатнулась от меня к стене, прижалась, испуганно глядя на меня.
– Я знаю! – вскрикнула она. – Я видела его, когда привезли! Он был нормальным!
– И что? Его здесь что ли избили?
Она опустила глаза, тихо заплакала.
– Его никто не бил, Никита. Он сам…
– Что значит «сам»? – наступал я на нее. Света словно впечаталась в стену.
Я краем глаза заметил в ее взгляде что-то странное. Чтобы убедиться, протянул руку, приподнял ее подбородок, сказал, как можно спокойнее.