Территория вторжения
Шрифт:
– Эй! Что вам от него надо? – раздается голос из-за забора. Егор узнает тетю-воспитательницу. Добрую тетю, которая идет к ним.
Шпын отскакивает, зло шипит:
– Короче, Лампочка, повезло тебе опять. Но смотри – еще раз и в глаз!
– Ладно, пошли отсюда! – говорит Лапа и поворачивается. Сохатый и Шпын спешат за ним. – Никуда это чмо не денется! Только по зубам получит в следующий раз в два раза больше!
Он демонстративно сплевывает, его дружки хохочут. На другой стороне дороги Лапа оборачивается и, несмотря на то что воспитатель продолжает
– Ты слышал, Урод!?
Конечно Егор слышит. И знает, что Лапа слов на ветер не бросает. Не первый раз уже он получает от них тумаки и угрозы.
И эти двое его дружков всегда с ним, всегда его слушают, так же как дети в садике всегда слушают тетю-воспитателя.
– Тебе больно? – слышит Егор над ухом голос тети-воспитательницы.
Противные ребята уже скрываются за поворотом, продолжая смеяться и толкаться.
– Нееет! – говорит он, быстро вставая, – не больно!
Как ни в чем не бывало, он поворачивается и убегает на кривых ногах в противоположный переулок.
Сегодня хороший день! Солнечный! И никто его не испортит. Он спешит на праздник.
В свои редкие выходные дни Егор обычно дома не сидит. Если, конечно, у бабушки не будет плохое настроение, и она не найдет ему какую-нибудь тяжелую и грязную работу по дому. Сегодня, в честь праздника, она нажралась уже с утра, и потому ноги не зная усталости носили его по всему городу до вечера. Для Егора праздник, когда бабка валяется в пьяном угаре без задних ног.
Уже вечереет, скоро начнется дискотека в центре города в парке.
Егор спешит.
Звуки музыки все громче, Егор, насколько это возможно незаметнее, вливается в толпу, несущую его вдоль пруда к амфитеатру.
С набережной плывут пьянящие запахи жареного мяса, в многочисленных палатках идет шумная торговля пивом и пирожками. На нормальных людей эти атрибуты народного гуляния действуют завлекающе, придают праздничному настроению истинную полноту.
Только вот Егору надо не совсем это. Он пробирается к сцене, к орущим динамикам, где пока еще не многочисленная кучка людей пританцовывает под звуки местной рок-группы.
Он втискивается между ними и начинает подражать их танцам. Получается очень смешно.
Четыре худенькие школьницы, сбившиеся в маленькую стайку, пренебрежительно от него отодвигаются. А ему только это и надо. Когда места стало больше, Егор расходится по полной программе.
Из одной семейной компании, лениво танцующей рядом кружком, к нему подходит веселый уже хорошо подпитый мужичок и протягивает недопитую бутылку пива.
– Давай, Лампочка! Вот так давай! – выкрикивает он, пытаясь перекричать грохот динамиков, и начинает пританцовывать «русского».
Егор берет из его рук бутылку, жадно допивает и начинает повторять за ним. Мужик громко хохочет, тычет в него пальцем. Компания, которая все это время за ними наблюдала, подхватывает его смех.
– Налей ему еще, Микола! – кричит другой мужик из этой компании. – Пусть цыганочку станцует!
Микола плещет в пластиковый стаканчик водки, подает Егору со словами.
– Давай
Егор, не морщась, выпивает полстакана водки, смешно хрюкает и под рок начинает кособоко танцевать цыганочку.
Мужиков от смеха ломает пополам. Их жены, наблюдавшие за этим представлением до этого молча, тоже начинают похихикивать.
К месту бесплатного представления подтягиваются еще люди, образовывается большой круг. Они хлопают в ладоши, смеются, тыкают в Егора пальцами.
– Во молодец, Урод!
– Ну дает!
– И клоуна не надо!
А Егор рад стараться. В голову ударяет хмель, в ушах звенит от грохота динамиков. Он счастлив видеть вокруг много улыбающихся людей, которые ему аплодируют. Это он их радует, веселит, и они обращают все свое внимание на него. Хоть так он нужен им, нормальным людям. И он все больше и больше распаляется, а смех вокруг становится все громче. Снова кто-то протягивает ему очередной стаканчик. Не прекращая танца, Егор опрокидывает в себя содержимое. Это оказывается чистый спирт. Егор на пару секунд задерживает дыхание, выпучивает глаза. Внутри все обжигает, как огнем. И это, видимо, нравится окружающим, потому что раздается оглушительный смех.
– Ну, давай, давай, танцуй, Головастик! – кричит широкая пьяная рожа, появившаяся перед ним, – отрабатывай!
Чей-то женский голос из толпы выкрикивает:
– Хоть бы кто закусить дал, бедолаге!
Егор кое-как сглатывает, переводит дыхание и продолжает танец. Голова кружится, но он уже не может остановиться. Ведь вокруг люди, которым он нужен! И он будет танцевать для них, пока не упадет от усталости!
Неожиданно что-то больно ударяет его по заднице. Егор резко оборачивается. Перед ним стоит неразлучная и самая ненавистная ему троица.
– Опять ты? – говорит Лапа. – А ну, пошел отсюда, Урод.
Егор оглядывается вокруг. Кольцо его почитателей сразу же распадается. Те, кто еще стоит рядом и улыбается, делают вид, что ничего и не было. А ведь он для них так старался!
– Ну ты че, не понял? – повторяет Шпын и с размаху бьет Егора в живот. Но он даже не пошатнулся. Шпын округляет глаза. Он-то думал, что Урод как обычно сломается пополам от его сильнейшего удара.
– Эй! Че за дела? – подкатывает справа Сохатый, – повторить что ли?
Обидно, конечно, думает Егор. В голове еще приятно шумит, и реакция заторможена. А ведь праздник только начинается!
Но, встретившись с почерневшим взглядом Лапы, он все-таки понимает – если не хочешь быть избитым при недавних своих почитателях, то лучше удалиться. Он ведь не совсем дурак!
Под свист и плевки Егор быстро теряется в толпе.
Глава 5.
Шеф свалил после обеда, и мы расслабились. Алевтина по одному нас вызвала к себе и выдала под роспись зарплату в конвертах. Когда мы пересчитали, то приятно удивились – шеф сдержал свое обещание и выплатил больше обычного.