Тетрадь в косую линейку
Шрифт:
– Если так, то извините меня, пожалуйста, Виктор Владимирович, – Борис смущённо потупился, – просто очень заступиться за начальницу захотелось. Обидно стало, она всегда ко всем со всей душой, хоть и без особых сантиментов и сдержанно всегда очень, но вот с любой проблемой всегда прийти к ней было можно. А Алексей Робертович так о ней… мне прям нехорошо сделалось. Ещё раз извините.
– Заявление передумал писать?
– Месяц или два Алину Викторовну подожду, а если больше, то вряд ли мы с Алексеем Робертовичем сработаемся. Он не тот руководитель, под руководством которого я бы мечтал работать.
– Если я пообещаю тебе, что тебя
– Могу. А могу сделать так, что при копировании будут появляться фатальные ошибки, но не сразу… На мой взгляд, это круче будет. А можно ещё и вирус внести, активирующийся при копировании и добавлении в новую базу. Тогда это вообще «бомба» будет, – сразу понял о чём речь Борис.
– Можешь так, главное, чтобы это делал лишь ты, и никто не знал. По итогу премию получишь. Ну и с новым начальником постарайся не конфликтовать ближайшее время. Нам надо подразделение на время её отсутствия, – главный кивком указал на меня, – на плаву продержать и базу обезопасить. В случае чего звони ей, поможет, объяснит, подскажет. Понял?
– Понял. Всё сделаю. А остальным можно сказать, что Алину Викторовну не увольняют? Любят её у нас.
– Пока не надо. Она сама всё потом объяснит. Всем скажи, наорал я на тебя, что не в своё дело лезешь, и выставил из кабинета. А Алина при этом сказала, что своим увольнением ты ей не поможешь, и ты решил вернуться к работе. Всё. Иди.
– Понял. Всё сделаю. Спасибо, Виктор Владимирович, – проговорил Боря и вышел из кабинета.
– Вот, вот это совсем другой коленкор, вот такие сотрудники быть и должны, – генеральный, проводив его взглядом, с улыбкой посмотрел на меня.
– Вы не поверите, босс, но ещё год назад, мой заместитель казался мне таким же.
– Не пугай меня, Алинка. Ты хочешь намекнуть, что базовые установки могут кардинально поменяться? Или можно сделать акцент на слове казался?
– Год назад, у моего заместителя, – мне категорически теперь не хотелось называть Лёшу по имени, – что-то пошло наперекосяк в устоях. Я поэтому и не протестовала против этих психологических курсов личностного роста, надеялась, помогут ему уверенность обрести, силу внутреннюю почувствовать, а они наоборот, всё усугубили… и да, свободу воли никто не отменял, каждый индивидуум волен поменять всё, что угодно, в своих установках. Другой вопрос, осознаёт ли он, какова будет цена. Ему повезёт, если Вы его прижмёте и заставите ещё раз всё пересмотреть. В противном случае, для него всё закончится плохо.
– Тебе его жаль? – генеральный с непониманием уставился на меня.
– Скорее сожаление, что по собственной глупости человек все свои позитивные наработки уничтожил. Их восстановление путь сложный, а для некоторых и вовсе нереальный. Хотя у него сила воли большая, именно поэтому и смог так резко все устои поменять, может одумается и успеет что-то исправить…
– Ненавижу предателей, и второй шанс не даю, – генеральный брезгливо скривился. – Вот сейчас мне твой мальчик базы обезопасит, и от этой гниды мокрого места не оставлю.
– А первый, когда у него был? – непонимающе поинтересовалась я.
– Я был вынужден ударить тебя, чтобы ему его дать. Неужели не поняла? Вот прояви он раскаяние, или хотя бы сочувствие к тебе, дал бы возможность всё исправить. Но эта гнида лишь порадовался. И сделал это
– Да, его слова, которые в подразделении сказал, меня как-то совсем разочаровали. Это как же он меня ненавидеть должен, чтобы так обо мне сказать. И главное: «за что?», я искренне недоумеваю. Хотя, возможно, он убедил себя, что довести информацию до руководителя организации, это никакое не предательство, а напротив, предавала Вас я, покидая в рабочие часы офис и не отпрашиваясь у Юрия Павловича. Это ведь тоже предательством трактовать можно. А он дал Вам шанс от такой предательницы, в виде меня, избавиться.
– Слушай, Алин, когда я служил, мы все во время караула и покурить бегали и по нужде, прикрывая друг друга, но вот стукануть на это командиру батальона, никому в голову не приходило.
– А если бы это кому-то жизни стоило?
– Мы не идиоты были и знали, когда будет стоить, а когда нет. Твои отлучки тоже никому не вредили. Ты не во время авралов уходила, да и зам твой сам тоже не образец добродетели, я распечатки ведь и на него посмотрел, сказал же тебе.
– Босс, вот сижу сейчас и думаю, что по-хорошему мне надо было с Юрием Павловичем поговорить. Я, от всего свалившегося на меня, явно ступила. Да и казалось мне, что отпрашиваться на пару часов, то утром, то днем, то вечером это дергать его по ерунде. Рабочий процесс-то налажен, накладок нет, да и на телефоне я постоянно.
– У тебя синдром жертвы? Тебя подставили на ровном месте, а ты ищешь оправдание стукачу?
– Разобраться для себя хочу. Объективно. Почему это произошло.
– Объективно уже я разобрался и сказал тебе: ты в замах пригрела гниду. Одна ситуация с продажей твоей машины чего стоит. Эта тварь знал, для чего тебе деньги среди ночи?
– Да. Я просила взаймы дать до утра, мол, потом ещё один кредит возьму и верну, а он не согласился.
– И ты ищешь ему оправдания?
– Это элементарный эгоизм, босс, я столько в него вложила, что признаться самой себе, что это было зря, мне ужасно тяжело.
– Не зря вложила. Благодаря ему, я лучше узнал тебя. Считай, это была плата, и он выполнял роль, для которой был нужен. Вернее ещё чуточку повыполняет, а потом безжалостно спишу.
В это время у него зазвонил мобильный он ответил: «Перезвоню» и нажал отбой. Потом вновь обратился ко мне:
– Значит так, идёшь сейчас к себе, собираешь те вещи, что нужны тебе дома, потом сдаёшь ключ от кабинета Свете. Все твои вещи завтра упакуют и в другой кабинет перенесут. Коллективу можешь сообщить, что ушла в длительный отпуск в связи с семейными проблемами. Потом отправляешься домой. И месяц можешь о работе не вспоминать, если не свяжусь я, Юра или этот твой компьютерщик. Через месяц с Юрой согласуешь, как будешь дела принимать. Всё. Да, и не забудь Вадику позвонить завтра. Свободна. Увидимся через месяц.
– Спасибо, Виктор Владимирович, – я поднялась с кресла.
– Босс, мне понравилось, как ты меня так зовёшь, – поправил он.
– Спасибо, босс, – я улыбнулась, – Вы даже не представляете, как я Вам благодарна.
– Улыбку с лица убери и иди. Не надо, чтобы кто-то догадался, что ты нисколько не расстроена.
Я кивнула, сделала серьёзное лицо и вышла.
Забрала из своего кабинета свою сумку, заперла его, пошла сдала ключ Свете, потом в нерешительности постояла в коридоре, собираясь с мыслями, после чего прошла к кабинету зама, постучала, дождалась разрешения войти, открыла дверь и с порога проговорила: