Тетралогия Будущего
Шрифт:
А если кто подойдет ближе чем на сотню ярдов, он либо покажет мне голую спину, либо останется лежать на месте с большой прожженной дырой в груди.
11
Кому-то я должен был рассказать о своем решении, и слушать меня выпало Дорис. То, что со мной сделали, ее не то что возмутило — вывело из себя. Она ведь бинтовала мои раны. По работе ей, конечно, приходилось видеть и хуже, но сейчас это сделали свои же. Когда я рассказал,
— Я так понимаю, что ты хотел жениться на ней?
— Да. Глупо, правда?
— Она наверняка знала, что делает. Это просто нечестно,— Дорис прервала на секунду массаж, и глаза ее засверкали. — Я эту рыжую никогда не видела, но, если увижу, всю физиономию ей расцарапаю!
Я улыбнулся.
— Ты — славная девушка, Дорис. Надо полагать, ты бы такого не сделала.
— О, мне тоже случалось обводить мужчин вокруг пальца. Но если бы я сделала что-нибудь хоть отдаленно похожее, мне бы, наверно, даже в зеркало на себя смотреть было противно... Ну-ка перевернись, я займусь другой ногой.
Вскоре заявилась Мэри. Сначала я услышал голос Дорис:
— Туда нельзя.
Голос Мэри:
— Мне нужно.
— Ну-ка назад, — прикрикнула Дорис. — А то я повыдергаю тебе твои крашеные лохмы.
За дверью началась возня, затем я услышал звук пощечины и крикнул:
— Эй, что там происходит?
На пороге они появились вместе. Дорис тяжело дышала, волосы у нее были в беспорядке. Мэри, несмотря на инцидент за дверью, держалась с достоинством, но на щеке у нее краснело пятно размером с ладонь Дорис.
Дорис наконец перевела дух:
— Убирайся! Он не хочет тебя видеть.
— Я бы хотела услышать это от него, — ответила Мэри.
Я посмотрел на них обеих и сказал:
— Ладно, чего уж там. Раз она здесь... Я все равно хотел ей кое-что сказать. Спасибо, Дорис.
— Когда ты поумнеешь? — буркнула она и вылетела за дверь. Мэри подошла к кровати.
— Сэм...
— Меня зовут не Сэм.
— Я до сих пор не знаю твоего настоящего имени.
Времени объяснять ей, что родители наградили меня именем Элихью, не было, и я сказал:
— Какая разница? Сойдет и Сэм.
— Сэм, — повторила она,— дорогой мой...
— Я не твой и не дорогой.
— Да, я знаю, — сказала она, склоняя голову,— Но почему? Сэм, я хочу понять, почему ты меня возненавидел. Может быть, я не смогу уже ничего изменить, но мне нужно знать.
Я возмущенно фыркнул.
— И ты еще спрашиваешь? После того, что ты со мной сделала? Мэри, ты, возможно, холодна как рыба, но отнюдь не глупа.
Она покачала головой.
— Все наоборот, Сэм. Я совсем не холодна, но часто бываю глупой. Ну посмотри на меня, пожалуйста. Я знаю, что они с тобой сделали. Знаю, что ты пошел на это, чтобы избавить от пытки меня, и очень тебе благодарна. Но я не понимаю, почему ты меня ненавидишь. Я ведь не просила тебя и не хотела, чтобы ты это делал.
Я промолчал.
— Ты
Приподнявшись на локте, я сказал:
— Я думаю, ты сама себя убедила, что так оно и есть. Но я могу тебе сказать, как это было на самом деле.
— Скажи, пожалуйста.
— Ты села в это чертово кресло, прекрасно понимая, что я не позволю им проводить эксперимент на тебе. Ты знала это, как бы ты ни убеждала себя теперь в обратном. Старик не мог заставить меня — ни угрозой оружия, ни даже под действием наркотиков. А ты могла. И заставила. Заставила меня сделать нечто такое, на что я сам никогда бы не пошел. Мне легче умереть было, чем вновь посадить себе на плечи эту мерзость, эту грязь. И все из-за тебя!
Мэри становилась все бледнее и бледнее; в обрамлении волос ее лицо казалось чуть ли не зеленым. Затем она опомнилась, вздохнула и спросила:
— Ты действительно в это веришь, Сэм?
— А что, это неправда?
— Сэм, все было не так. Я не знала, что ты придешь. Удивилась даже. Но я не могла отступить, потому что обещала.
— «Обещала», — съязвили.— Как школьница прямо.
— Едва ли школьница.
— Неважно. И правда ли то, что ты не знала о моем присутствии, тоже не имеет значения. Главное другое: мы оба там были, и ты не могла не понимать, что произойдет, если ты поступишь, как поступила.
— Вот оно в чем дело...— Мэри немного выждала.— Значит, ты так это видишь, и я не могу оспаривать факты.
— Пожалуй.
Довольно долго она стояла, не двигаясь. Я молчал. Наконец Мэри сказала:
— Сэм... ты когда-то говорил, что хочешь на мне жениться.
— Это давно было.
— Я и не ожидала, что ты вновь предложишь. Но я хотела сказать... Независимо от того, что ты обо мне думаешь, я хочу, чтобы ты знал: я очень благодарна за то, что ты ради меня сделал. И... Сэм, я уже ласковая. Ты меня понимаешь?
Я усмехнулся.
— Боже правый, женщины никогда не перестанут меня удивлять. Вы почему-то думаете, что всегда можно просто сбросить счет и начать по новой с одной этой козырной карты. —
Я насмешливо улыбался, а она тем временем заливалась краской. — Только на этот раз ничего не выйдет. Не беспокойся, я не воспользуюсь твоим щедрым предложением.
— Что ж, я сама напросилась... — сказала она ровным тоном. — Тем не менее все сказанное остается в силе. И это, и если я смогу сделать для тебя еще что-то...
Я откинулся на подушку.
— Вообще-то, можешь.
Ее лицо засветилось надеждой.
— Да, Сэм.
— Оставь меня в покое. Я устал, — сказал я и отвернулся.
После полудня заглянул Старик. Увидев его, я в первое мгновение обрадовался: Старика трудно не любить. Затем все вспомнилось, и радость померкла.
— Я хочу с тобой поговорить, — начал он.
— Нам не о чем разговаривать. Убирайся.
Он словно бы и не заметил моей дерзости, прошел в палату, сел.
— Не возражаешь, если я присяду?