The Beginning of the End
Шрифт:
Белла медленно встала с кровати, на которой сидела; англичанка выпрямилась, сжав кулачки. Она собрала всю свою отвагу.
– Ради наших детей… я этого не могу! Этого нельзя сделать, Синухет!
Глядя в расширившиеся безумные глаза хозяина, она поняла, что совершила ошибку. Синухет стиснул зубы и замахнулся своей сильной рукой.
– Ты не слышала, что я сказал?..
Белла взвизгнула и отвернула лицо, ожидая пощечины; она вскинула руки, заслоняясь от неизбежного удара. Но удара так и не последовало. По полу простучали удаляющиеся
Хаи разревелся. Белла, не успев оправиться от ужаса, подхватила мальчика на руки, укачивая его.
– Ш-ш-ш, мой сладкий, ш-ш-ш.
Ребенок надрывался от плача. Белла сама заплакала, прижимая к себе Хаи: ее слезы капали сыну на черную, как у Синухета, макушку.
Она стала ходить с мальчиком из угла в угол, тщетно стараясь успокоиться. Наконец она устала: Хаи, которому шел второй год, оттянул матери руки. Белла посадила ребенка на кровать и сама села, взяв его на колени.
Мало-помалу мальчик успокоился и опять занялся погремушкой - деревянным шариком, в котором катались финиковые косточки. Белла ссадила Хаи на циновку и съежилась на кровати, обхватив колени руками. Она чувствовала себя совершенно несчастной.
Синухет всерьез разгневался на нее, и его можно было понять. Но во что гнев этого человека выльется для нее и ее сыновей?..
Белла вздрогнула, услышав скрип двери. Синухет показался на пороге; он посмотрел в ее заплаканное лицо и тут же опустил глаза.
– Я позову Уаджет, пусть посидит с сыном, - тихо произнес египтянин.
– А ты выйди со мной. Нам нужно поговорить.
Белла покорно кивнула, не разжимая губ.
Когда нянька пришла, Белла так же молча последовала за господином. Она не удивилась, когда Синухет повел ее на крышу. Тамин и ее супруг, как все фиванцы, порою ночевали там, спасаясь от жары и духоты.
Они сели в плетеные кресла и некоторое время молчали. Белла, зябко потирая плечи, ждала, что скажет Синухет.
Наконец он произнес:
– Ты подумала над моими словами?
Белла взглянула на египтянина, в глазах ее все еще был страх. Синухет покраснел и отвернулся. Он, конечно, не извинялся перед нею; но понял, услышав детский плач, что вовремя сдержался.
Ударив Беллу, Синухет смог бы подчинить, принудить ее; но разрушил бы то, что было между ними. То чувство, что они взращивали и лелеяли все эти годы…
– Я подумала, - наконец ответила Белла.
– И я… не могу. Прости меня.
Ее голос задрожал и пресекся. Синухет весь покраснел и приподнялся в кресле, стиснув подлокотники так, что плотно уложенная солома затрещала; но он уже достаточно владел собой, чтобы удержаться от насилия.
– Почему?
– спросил египтянин.
– Почему теперь?..
Белла взглянула на него несчастными глазами. Но она все еще крепилась.
– Ты приказываешь мне, ты мой господин… но для заключения брака нужно, чтобы женщина изъявила свою волю!
Синухет вздохнул всей грудью. Он молил богов
– Объясни мне причину, - сказал он.
– Я хочу возвысить тебя и наших сыновей, а ты отказываешься! Ты считаешь меня недостойным себя?..
– Нет!
– поспешно воскликнула Белла.
Она вскочила с кресла и простерла руки к возлюбленному.
– Я объясню, - сказала англичанка. Больше откладывать было нельзя; Синухет не принял бы никаких других доводов.
– Я скажу тебе, кто я. Я родом из будущего, я родилась через три тысячи лет после тебя, в моей стране за морем! Меня здесь, в Та-Кемет… еще не существует, не должно быть!
Синухет прирос к креслу, глядя на нее. Белла испугалась, что с ним сейчас случится сердечный приступ, как с его бедной женой.
– Мне кажется, что я знал это, - наконец прошептал египтянин.
– Я знал уже много лет… Таких, как ты, нет ни в одной стране, подвластной его величеству, и ни в одной, которых царь не обозрел…
Он протянул руку, и Белла подошла. Взяв руку англичанки, Синухет прижал ее к своей колючей щеке, прикрыв запавшие глаза.
– Но ведь ты любишь меня, правда?
– Да, - ответила Белла, опять плача.
– Люблю так, как только могу!
Синухет улыбнулся, не открывая глаз; точно убаюканный ее словами.
– Брат говорил мне, что для богов не существует времени… И для душ, соединенных любовью перед лицом богов, его тоже нет… Если ты была прислана сюда и вошла в мой дом, значит, боги отдали тебя мне.
Он посмотрел на нее - большие черные глаза египтянина блестели неестественно ярко.
– Стань моей женой, - попросил он снова. Теперь он просил.
Белла кивнула. Она не в силах была произнести это вслух; точно боялась, что именно изреченные слова навлекут на нее божественный гнев. Белла Линдсей уже мыслила по-египетски.
Синухет улыбнулся и встал; он прижал ее к груди. Некоторое время они стояли на крыше, над всем городом, обнявшись; потом Белла молча высвободилась и ушла.
Уже спустившись в дом, она вспомнила о мертвой жене Синухета. Белла знала, что Мути должны были положить рядом с местом, приготовленным для мужа. Неужели Синухет хотел таким образом избежать ответственности за содеянное, как ее понимали египтяне?..
Но теперь уже поздно было перерешать.
***
Синухет и Белла Линдсей, под именем Небет-Нун, заключили брачный договор в своем доме под Буто: жрецы и писцы были приглашены домой, как обычно и делалось. Свидетелей этого обряда было мало, но брачная запись имела такую же силу, как и договоры самых знатных людей, устраивавших пышные свадьбы.
Амон-Аха присутствовал на церемонии и участвовал в празднике вместе с юной женой. Они едва успели вступить в супружеские отношения - им помешал траур по госпоже; и, глядя на этих совсем молодых людей, Белла пророчила им такую же размеренную, декорированную, полную формальностей и лишенную страсти жизнь, как и у Синухета с Мути.