The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл
Шрифт:
И я пришла в себя и встала. Вы даже не представляете, какое счастье было на лице моей дочери, когда я спустилась на первый этаж дома, в котором мы с Гистом прожили столько лет. Но первое, что я сказала, когда Лантейя подбежала ко мне, было:
– Мне надо в библиотеку, Лантейя. Буду поздно, не ждите меня.
И я ушла, захлопнув дверь. Я проводила часами за книгами и расспросами других выживших, в надежде отыскать нить, ведущую к мерзкому выродку, что учинил такое.
– Мама, да что с тобой?! – однажды воскликнула Лантейя. –
– А ты словно и не понимаешь? – резко отчеканила я. – Не строй дуру! Я хочу МЕСТИ. Я хочу вырвать сердце из груди той гадины, которая загубила мою семью!
– Мама… - чуть не плача проговорила Лантейя. – Я ведь тоже твоя семья…
– Да ты просто ничего не понимаешь! У меня отняли всё, моего мужа, моего внука, мою работу!
– Не понимаю?! – вскричала Лантейя, доведённая до предела. – У меня сын там умер, а ты говоришь «не понимаю»! А ты готова наплевать на всё ради мести призрачному человеку, которого, может, ещё и нет вообще!
Я не стала слушать тогда её и просто ушла, оставив рыдающую Лантейю в руках Леона. Я думала: «Как она не может понять, что я чувствую! Эту чуму кто-то наслал. Я найду его и убью!»
Один из стражников, захотевший мне помочь, рассказал, что проповедник, с которого началась эпидемия в другой деревне, был схвачен разозлёнными жителями и рассказал кое-что. Все эти сектанты – служители Периайта, даэдрического принца порядка и чумы. Они истово верили, что болезнь очистит этот мир от скверны и греха. Следуя завету Периайта, они несли его “дар” в деревни.
Наконец-то! Моя цель ясна и видна. Я отомщу Периайту за себя, за Гиста, за Аэрона, за Лантейю и за весь Хай Рок! И мне всё равно, что это бог, я низвергну его в ту яму, из которой эта гадина посмела высунуть голову.
Тем же вечером я собрала немногие вещи, все свои деньги и несколько памятных вещиц. Достала с чердака Громператор, где он обрастал паутиной последнее десятилетие. Вечерело, солнце садилось, а я, напротив, только поднималась. Начиналась новая страница истории Лаффориэль.
Я выяснила, где находится ближайшее святилище Периайта – в королевстве Камлорн, на севере. Туда-то и вела моя дорога. Точнее, вела она меня к магическому порталу, которым я собиралась воспользоваться.
– Миледи, не дадите ли вы мне монетку на пропитание? – гнусавил нищий у меня на пути. – У меня в животе со вчерашнего утра ничего не было.
– Вот, держи, - повинуясь внезапному порыву, я бросила мешочек с теми самыми двадцатью монетами, которые когда-то хранил Гист. – Не проешь всё сразу, мой муж держал их больше сорока лет, - бросила я и прошла дальше.
– Спасибо, милостивая госпожа…
Добравшись до магической организации, я ступила в портал, тихонько назвав конечный город. И надо же было так распорядиться судьбе, что ровно за секунду до телепортации в комнату ворвалась Лантейя. Её пытались удержать, но она вырвалась и крикнула:
–
В следующий момент я испарилась, переместившись в другой город на другой стороне провинции. Жди, Периайт! Когда твои святилища будут лежать в руинах, тебе придётся обратить внимание на эльфийку, чью жизнь ты так играючи искалечил!
***
Эйвинд грустно смотрел на то, как из глаз несгибаемой Лаффориэль упала пара слезинок.
– Не тоскуй по мёртвым, тоскуй по живым, в особенности по тем, которые меньше всего хотели бы видеть твою тоску по ним. Со временем я поняла, какой же я оказалась дурой, но моя дочь уехала из Вэйреста и больше не вернулась туда.
– Это… так вот, почему вы путешествуете с нами.
– Что? Ох, нет, внучек Эйви, не ради этого. Моя дочь умерла много-много лет назад, и я уже не надеюсь её найти. У меня нет цели в жизни, нет смысла идти дальше. Многие маги способны продлевать себе жизнь до бесконечности, как Дивайт Фир, который живёт вот уже более двух тысяч лет. А я не хочу. Я уже устала жить, внучек, и хочу просто тихо умереть. Сначала я думала, что смогу сопроводить вас и помочь с поисками, но я заблуждалась. Я уже слишком стара, и буду вас только задерживать. Ох, что-то я разболталась, дурында я старая.
– Знаете, бабушка, - сказал Варди, - пожалуй, я всё-таки пойду погуляю.
– Просто великолепная идея, Варди! А ты, Эйвинд?
– Нет, я тут останусь.
– Точно? – на всякий случай уточнил Варди.
– Да, Варди. Я хочу тут посидеть.
– Эйви, внучек – заговорила Лаффориэль после ухода Варди, - у меня есть, что сказать тебе по поводу твоей болезни.
– А чего тут ещё говорить? Я опять превратился в волка, ваше лечение не помогает, а заклинание не сработало. Всё тщетно.
– Отнюдь, внучек! Есть кое-что, что я выяснила! Во-первых, лекарство действует, даже если ты и сам этого не замечаешь. Твоя сонливость уже не так тебя донимает, хотя зеваешь ты по-прежнему больно широко.
– И что с того? Я снова обратился, покусал Баума…
– Дорогой сердцу моему Баум от этого не помрёт, я тебе это обещаю. Он даже ничего тебе не сказал по этому поводу. И, признаюсь честно тебе, внучек, я нарочно ждала момента твоего превращения.
– Да ну?! Зачем? – удивился Эйвинд.
– Понимаешь, всё, что я делала воздействовало исключительно на твоё тело. И, как можно заметить, я убрала лишь симптомы болезни, но не её суть. И то зельице… оно должно было запустить обратную трансформацию. Не вышло.
– И чё это значит? – никак не мог сообразить Эйви.
– Это значит, что корень болезни кроется в душе, - сделала заявления Лаффориэль. – Это… проклятье Хирсина пропитывает душу, словно яд, а уж во вторую очередь даёт осложнения на тело. Болезни, связанные с душами я не лечила… да никто не лечил, а значит, чтобы с ней справиться, придётся весьма постараться.