The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл
Шрифт:
– Лантейя! Милая моя, - подбежала целительница, - что ты тут делаешь?
– Мама! – обрадованно закричала малышка. – Ты пришла мне помочь? Я очень занята, - невероятно серьёзно надула щёчки девочка.
– Так, надо срочно отсюда… а-а-а, боги мои!
Лаффориэль обошла дочь спереди и увидела, что её передничек весь вымазан в крови, а в ручках она держит женские яичники.
– О-откуда это у тебя? – только и спросила бабушка.
– У тебя взяла, мама! – немного виновато ответила Лантейя.
Лаффориэль непроизвольно взглянула вниз
– Я хочу себе братика, - продолжала девочка. – Но ты не можешь его сделать, поэтому я сделаю сама, мама!
Боль скрутила Лаффориэль пониже живота, но старая целительница всё равно поковыляла в темноту, силясь оставить жестокое наваждение серьёзной девочки. Снова мельтешащая вокруг тьма, сопровождаемая лишь хриплым дыханием старушки, болью в сердце, трясущимися руками и скрежетом где-то под потолком. Внезапно гулкие шаги бабушки сменились на чавканье.
Она с ужасом посмотрела вниз и увидела, что идёт по сплошному ковру из копошащихся насекомых, переползающих друг по другу. Эта живая, перемещающаяся масса, казалось, покрывала весь пол, насколько хватало глаз. Сделав ещё шаг, Лаффориэль почувствовала, как масса из давленных жуков заливается в туфли, как ещё живые ползут вверх по ногам…
– О! Эльфиечка! Мы, кажется, опять встретились!
Целительница обернулась и увидела его – того проклятого норда-солдата, который приходил ей во снах многие годы. На этот раз он был без своих дружков. Норд схватил Лаффориэль и повалил прямо в копошащуюся массу.
– М-м-м, какая ты сладкая, - тогда эти слова звучали мерзко, сейчас же они дополнялись потоками слюны и насекомыми.
– ПУСТИ МЕНЯ! – отбрыкивалась Лаффориэль, но безуспешно. – ПУСТИ МЕНЯ! ПОМОГИТЕ!
– М-м-м, ты постарела, но всё также хороша собой… а какая у тебя кожа…
Она ощутила его язык на своей шее и задёргалась ещё яростней. Всё повторялось, как и много лет назад, слово в слово.
– НЕТ! ОТПУСТИ! – Лаффориэль тщетно пыталась сотворить хоть какое-нибудь заклинание.
– Да не переживай ты так… мы же не в первый раз так близки… ты меня прекрасно знаешь, эльфиечка… как и моих товарищей…
– Нет… - Лаффориэль выбилась из сил, в точности, как и тогда.
– Какое жуткое платье… оно слишком много закрывает… пора его убрать… - и норд начал нещадно рвать голубую ткань наряда, сопровождая процесс громким и тяжёлым дыханием, смердящим луком.
И дальше всё случилось точно так, как и тогда. Бедной Лаффориэль, потерявшей все силы для сопротивления, оставалось только лежать и дожидаться избавления, которое всё не приходило и не приходило.
– Как-то без огонька… ну ничего, сейчас мои товарищи подойдут… уж постарайся для них, ведь они не такие добренькие… как я…
Лаффориэль просто лежала, даже несмотря на то, что её не связали. Однако, вместо товарищей того урода прибежали дети.
– Тётенька, - тихо обратилась одна из девочек, - тётенька, помогите!
– Уйдите, - еле
– ВОТ ТЫ ГДЕ! – раздался хрипящий голос.
– Мама, помоги! – крикнула девочка.
Лаффориэль узнала бы эти голоса из тысяч – хрип дремора. Из тьмы выскочил рогатый даэдра и набросился на детей. Те с криками разбежались, но одна из них попалась. Она кричала, звала маму и папу, просила пощадить её, но дремора захохотал и снёс ей голову одним ударом. Затем он поднял крохотную головку, чьё лицо было искорёжено жуткой агонией, и стал лакать кровь, стекающую прямо из разреза.
Лаффориэль вскочила и бросилась прочь. Хотя она поняла, что выбраться отсюда нельзя, что её снова и снова будут находить, хотя она выбилась из сил, она бежала, прочь, подальше от ужаса.
Вскоре навстречу ей стали попадаться люди. Совершенно голые, болезненного серо-зелёного цвета, они шаркали по полу, то выходя из темноты, то вновь исчезая. У многих изо рта лилась зелёная жижа, вперемежку с остатками еды, стекая по обнажённым телам на пол. Кто-то пытался схватиться за Лаффориэль, но она выскальзывала из осклизлых рук больных людей.
Внезапно эти люди стали бежать, спотыкаясь на скользком полу, издавая монотонный гортанный звук. А за ними гнались гигантские пауки, хрустя хитиновыми суставами. Тех, кого догоняли, они разрывали на куски и съедали, кого-то пеленали в паутину и уволакивали во тьму. Один из них бросился на Лаффориэль.
Он орудовал парой передних ног и клешнями на голове, пытаясь захватить старушку. Она отбивалась из последних сил, пиналась и трепыхалась, как моль, попавшая в паутину. Паук схватил Лаффориэль жвалами за левую руку и сомкнул челюсти. Альтмерка закричала, как не кричала ещё никогда, и выдернула то, что осталось от её кисти – обглоданную культю.
Всё тело пронзило нестерпимой болью от паучьего яда, а сердце сжало, будто стальным кулаком. Обессиленная Лаффориэль больше не могла ни стоять, ни сопротивляться. Даже боль в откушенной руке пульсировала где-то в отголосках сознания. Огромный паук подполз ближе и начал обвивать альтмерку паутиной из брюха. Когда он закончил, то потащил замотанную альтмерку. Её бросили к остальным пойманным: ворочающимся, стонущим и мычащим зашитыми ртами.
– Ха-ха-ха-ха, - раздался оглушающий смех из-под потолка. – И где ты теперь, смертное ничтожество?
Рядом с кучей связанных тел из темноты выполз дракон. Хотя больше он походил на змею с ногами и крыльями.
– П-периайт… - промычала Лаффориэль.
– Именно, смертная. Ты же не думала, что сможешь безнаказанно сбежать от меня?! – громогласно звучал голос. – Твоё наказание уже наступило! Мои благословения вновь будут дарованы этому миру! А тебе… тебе, смертное существо, я дарую проклятье. Такое, что ты не в силах будешь с ним жить! А когда ты умрёшь, твоя душа попадёт ко мне. До встречи у меня, эльфийка, я жду тебя…