The Kills
Шрифт:
— Тише, — я не на шутку испугался, не случится ли у нее сейчас нового приступа. — Я с тобой. Все хорошо.
Кейт молча кивнула, расслабляясь в кольце моих рук.
— Как думаешь, я когда-нибудь буду по-настоящему счастлива?
— Будешь конечно, — не сомневаясь ни на секунду, заверил ее. — Только скажи, что делает тебя счастливой. А там уже дело техники, — покровительственные интонации сами собой наполнили голос.
Кейт подняла глаза, старательно всматриваясь в мое лицо.
— Я не знаю, когда смогу сказать: «Сейчас я счастлива», — с сожалением призналась она. — А ты знаешь, когда ты будешь счастлив?
Счастье. Грудь сжалась
— Когда я смогу целовать тебя утром перед работой и возвращаясь вечером с нее. Чувствовать, как твои волосы пахнут выпечкой и пряными специями, и понимать: «Я дома». Потому что ты мой дом. Тогда я совершенно точно буду счастлив.
Определение, которое вертелось на языке все это время, никак не желая формулироваться, пришло в голову без раздумий, родившись не в голове, а в сердце. Я замолчал, пялясь на сверкающую в сине-черном небе Венеру. Теплые, маленькие ладони легли на мое лицо. По щекам Кейт катились крупные слезы, чертя сверкающие, влажные дорожки. Я спохватился, растерявшись на такую реакцию. Стер слезы пальцем и не успел ничего сказать, она меня опередила:
— Это самое лучшее признание, о котором только можно мечтать, — шепнула Кейт мне в губы.
Настоящий шквал эмоций рухнул на меня, унося в безумном вихре. Признание. Я не задумывался ни над одним из сказанных слов, позволил говорить сердцу, а не уму.
Отчаянный поцелуй, сметающий мои страхи, скрепил сказанное. Мы целовались неистово, глотками выпивая друг друга, чтобы наполниться вновь. Борясь с фатумом, смертью, болью, страхом. Понимая: каждый из нас нашел родное, свое, то, что искал многие годы, а теперь держит его в руках, стоя над обрывом.
«Я встретила Жана тогда, когда обрела целостность, справившись со страхом потерять партнера. Как и многие женщины, я путала страх одиночества с любовью. Как-то подруга из Индии сказала мне: «Однажды ты встретишь человека, из глаз которого на тебя будет смотреть Бог». Так и случилось. Это не идеализация, а понимание закона, по которому сердце не выбирает что попало, но чувствует родное, необходимое».
Эльчин Сафарли «Когда я вернусь, будь дома»
Из воспоминаний маньяка
До чего же люди любят копить всякое барахло. Дома в старой части города просто находка. Встроенный в стену большой шкаф, и вот оно укрытие, из которого можно спокойно наблюдать и слушать. В шкафу хранятся теплая одежда и обувь, какие-то коробки, объемное одеяло и еще несколько непонятных тюков, кажется с тканью. Люди ни черта не смыслят в порядке, в отличие от меня.
Она расхаживает по дому в халате, взбивая руками длинные, влажные после душа волосы.
Это мой первый раз, первая вылазка, первая разведка и такая досадная оплошность. Ненавижу, когда все идет не по плану. В то же время, происходящее так рискованно и будоражаще одновременно.
— В ателье отключили свет, — говорит она кому-то в телефонную трубку. — Всех отправили домой.
«Почему я не могу контролировать все аспекты в жизни?»
Ее голос… Я представил, как сладко будет слышать прерывистое дыхание, какой прекрасной она станет после встречи со мной. В паху болезненно потянуло. Надо держаться, взять себя в руки. Сегодня я, определенно, не готов к нашей встрече. Все должно быть идеально, я ведь не хочу расстроить мою
— Люцифер еще не в курсе, — пропевает она, вышагивая по коридору, мельтеша в дверном проеме.
Меня передергивает. Пальцы сами собой сжались в кулак. Чертов самоуверенный хлыщ. Малейшая мысль о том, как он трогает ее, мне противна.
Она смеется ответу собеседника, я тяжело сглатываю.
— Ох, ты же знаешь, я тебе до конца жизни благодарна за наше знакомство, — она чуть понижает тон. — Люцифер видный мужик. Само собой, я взяла быка за рога.
Собеседник долго что-то говорит, порядочно утомляя меня своей болтовней. Мне нужно покинуть дом и вернуться в другой раз, выполнить подготовительную часть. Мозг лихорадочно ищет пути отступления.
— Хочу пройтись по магазинам, пользуясь свободным временем, — она уходит в комнату, похоже, собираясь одеться.
«Неужели мне удастся привести в действие свой план».
Я успел порядком разозлиться на свою неудачу. Я облажался, как последний идиот. Выяснил их график работы. Когда никого нет дома, выбрал день и время.
— У меня как раз есть фиолетовая ткань, — голос внезапно приближается.
Я приглядываюсь сквозь щель между дверцами. Она выныривает из дверного проема, направляясь в сторону моего спонтанного укрытия.
«Блять!»
Мелкая дрожь пробивает тело. Вжимаюсь в заднюю стенку, едва не выдав свое местонахождение. Если она откроет шкаф… Я не готов.
Перед мысленным взором плывут образы нашего свидания. Она обнаженная с лентой на шее и в элегантных туфлях. Эйфория застучала в висках частым пульсом.
— Нет, — она недовольно цокает языком. — Желтой у меня нет.
Сокрушенно трясет головой и уходит обратно в спальню.
Кислород обжигает легкие, стоит мне задышать полной грудью. Почти попался. Это никуда не годится.
Она закончила говорить по телефону и вышла из комнаты полностью одетая. Струящееся нежно-розовое платье до колен, волосы распущены. Сама невинность и чистота.
«Не сейчас. Не сейчас. Не сейчас».
Хлопок входной двери и скрип замка оповестили о ее уходе. Я выждал время, на случай, если она вернется, и вышел из шкафа.
В доме стоит полнейшая тишина, в которую иногда вклиниваются звуки городской жизни за окном. Сердце бьется в груди, как запертая в клетку птица, которую вот-вот отдадут на съедение. Соблазн поддаться первому порыву, диктуемому желанием, слишком велик. Нужно действовать по плану.
Я методично обхожу жилье, подмечая малейшие детали обстановки. Меня ведут охотничьи инстинкты, которым я могу довериться полностью, они не подведут, подскажут, направят.
Слегка приоткрытая дверь привлекает меня, чутье подсказывает: «Здесь стоит осмотреться». Я осторожно приоткрываю ее, отмечая про себя, в каком положении она была изначально. После моего ухода следов практически не должно остаться.
Рабочий кабинет, судя по обстановке. На столе ежедневник, старательно заполненный хозяином.