The Kills
Шрифт:
Сердце заколотилось неистовее прежнего, остались последние шаги до нашего спасения.
— По-мо-ги-те! — слабый крик, прерванный натужным кашлем, показался бредом из-за нехватки кислорода.
— Вы слышали? — Люцифер повернул голову в сторону предполагаемого источника звука.
— Пом… ите-е, — повторилось снова.
— Дежурный офицер не покинул здание? — Люциферу пришлось кричать, чтобы Джино мог его услышать.
— Возле участка никого, — он продвинулся ближе к двери. — Скоро приедут пожарные.
— Нет времени, — решительно
— Что?! Нет! — я с трудом смогла подавить подступающий кашель и до боли в пальцах сжала руку Люцифера.
— Идите! — скомандовал он, толкая меня к двери.
Я покачнулась и налетела на Джино, цепко схватившего меня за плечи.
— Я не уйду без тебя! — голос срывался на истерику.
Люцифер сжал кулаки, с болью в глазах гоня меня прочь.
— Уведи ее. Живо! — прикрикнул он на Джино и, не теряя ни секунды, побежал в дальнюю часть здания.
— Люцифер, нет! — я дернулась в попытке последовать за ним, но Джино сжал меня стальной хваткой и поволок прочь.
Он силком вытащил упирающуюся меня на улицу. Усилившийся дождь хлестнул по лицу, свежий холодный воздух после жаркой удушливой копоти приятно смочил горло.
«Какого хрена?»
Внутри участка что-то загремело. Кажется, рухнула балка, хороня под своим весом все, что попалось на пути.
— Люцифер! Люцифер! — у меня началась самая настоящая истерика.
Тело било крупной, неконтролируемой дрожью. Я звала его до хрипоты и севшего голоса. Билась в руках ошарашенного Джино, оседая на мокрый асфальт без сил. По лицу градом лились слезы отчаяния и страха. Мне перестало хватать кислорода. Я задыхалась, хватала воздух как рыба на суше.
«Невероятно. Теперь она только моя. Моя».
За спиной пронзительно взревели пожарные сирены. Я обмякла в держащих меня руках без сил.
Глава 20. Когда осядет пепел
Ледяная вода стекала по рукам. Черная от копоти она устремлялась в слив, бешеной воронкой крутилась и исчезала, становясь чище. Пальцы и кисти онемели под холодным напором, болезненно ныли, оповещая о том, что стоит заканчивать. Я заставляла себя не убирать руки. Казалось, закончи я экзекуцию и опять почувствую жар, опять вернется тот чудовищный миг. Миг пожара, миг отчаяния и нечеловеческого страха.
Я грубо дернула переключатель, желая снизить температуру еще больше, но он уже был выкручен на максимум. Тогда я отвлеклась на диспенсер для мыла. Нажала рычаг, в ладонь потекла ярко-голубая жидкость. Намылила руки, взбив слишком сильную пену. Недостаточно чисто. Повторила еще раз. Запах пожара никуда не делся. Рычаг жалобно скрипел под моими мучительными, яростными нажатиями. Вонь горелого пластика никак не желала отмываться. Новое нажатие, в диспенсере оказалось пусто. Я начала отчаянно тереть руки под ледяной струей. Белая от холода кожа раскраснелась, начала болезненно саднить, на тыльной стороне ладоней начали появляться крошечные красные точки. Полопались мелкие капилляры, не выдержав пытку. Я остановилась
Изможденное, заплаканное, бледное лицо с темными тенями под глазами испачкано в копоти, волосы спутаны, белки покрывает мелкая сетка красных сосудов, а веки воспалены от слез. Я наклонилась и плеснула на лицо холодной воды, желая привести себя в чувство. Волосы, упавшие в раковину, намокли. Опять запах пожара. Он был повсюду. Впитался в мою кожу, в каждую ее клетку, в мою ДНК. Я не понимала как от него избавиться. Эта вонь медленно, но верно убивала меня. Вряд ли я когда-нибудь смогу смыть ее и забыть.
В отчаянном порыве я стащила с себя куртку и начала трясти ее, не понимая зачем. Наверное пыталась вытрясти запах. Бестолковое занятие. На кафельный пол что-то упало с тихим пластиковым треском.
«Таблетки».
Я стояла как истукан, пялясь на оранжевый блистер на белой плитке. Голова не соображала, мозг отказывался анализировать информацию. Я швырнула куртку на пол и подняла таблетки. Глупо пялилась на оборотную сторону, размеченную днями недели, и не могла сложить два и два. В глаза будто насыпали песка, каждое опускание век жгло, зрение застилала мутная пелена слез.
Я опустилась на колени рядом с курткой и нащупала в кармане телефон. Во всей суете я не притрагивалась к нему, за исключением ответа на звонок. В шторке уведомления так и висело напоминание о принятии таблетки.
— Проклятие.
Я с трудом поднялась и оперлась на раковину рукой. Дрожащими пальцами выдавила розовую крошечную таблетку из блистера. Она пулей выскочила из своего гнезда и покатилась по раковине.
— Нет! Нет… — выронив упаковку, я стала ловить беглянку. Таблетка проскакала по керамической поверхности и скрылась в сливе. — Сука! — гневно закричала, не стесняясь, злобно ударила по бортику. Кисть мерзко заныла.
Меня распирали гнев и разрушительное бессилие. Тело затрясло крупной, неконтролируемой дрожью. Изо рта вырвался истошный крик боли и отчаяния, эхом разнесся по помещению, отразился от стен и вернулся, оглушая меня же. Я лупила руками по раковине, пока костяшки не начали кровоточить. Медленно и бессильно осела на пол, перенося свою ярость на плитку, пачкая ее кровью. От крика сорвался голос, перейдя в почти нечеловеческий вой. Тело трясло так, словно меня выставили голую на мороз. Ладони оставили смазанные красные отпечатки на белой поверхности. Слезы текли по лицу, соленые капли падали вниз, размывая кровь.
— Кейт! — дверь с грохотом распахнулась, в мутном силуэте я узнала Джино. — Помогите! Кто-нибудь! — он чуть отклонился назад, крикнув это в коридор.
Я всхлипывала, заваливаясь на пол, каждый вздох застревал в горле, кислород будто душил меня. Обстановка закружилась, очертания помещения расплылись, когда голова коснулась холодного пола. В размытом окружении замелькали силуэты. Сквозь звон в ушах было не разобрать их слов. Кто-то поднял меня на руки, я уткнулась лбом в крепкую мужскую грудь.