The Kills
Шрифт:
Люцифер открылся, растаял, позволил себе чувствовать, жить, любить. Он делал десятки шагов мне навстречу, только я начинала позорно отступать назад, стоило очередным тучам сгуститься над нами. Я трусливо бежала, не в силах превозмочь саму себя.
— Ничего со мной не случится, — отмахнулась я, занимая руки неловким разглаживанием одежды. — Не хочу оставаться в больнице.
— Почему ты такая упертая?
— Этот вопрос стоит задать и тебе, — я дернула плечом, переводя стрелки в нашей словесной битве.
Дверь в палату открылась, вернулась медсестра.
— Кейт Уилсон, —
Судя по ее строгому взгляду, шансов избежать беседы у меня не было ровным счетом никаких.
— Иду, — без энтузиазма откликнулась я и, стараясь не смотреть на Люцифера, пошла к выходу.
Пока медсестра вела меня по запутанным, белоснежным коридорам больницы, я нервно теребила ногти, размышляя о том, что будет дальше между нами. Кошмар моей жизни, в которой я теряю близких людей, чуть не повторился вновь. Я поверила, что смогу жить обычной жизнью нормального человека, у которого не случается больших и страшных потерь. Решила, что у меня будет дом, семья, любимый человек, безопасность. Реальность насмехалась надо мной.
— Прошу, — медсестра приоткрыла дверь в кабинет.
— Спасибо.
Я настороженно шагнула внутрь, дверь за моей спиной тихо щелкнула.
— Здравствуйте, — приятный, успокаивающий мужской голос раздался откуда-то справа.
За рабочим столом сидел мужчина лет сорока. Коротко подстриженные каштановые волосы, гладко выбритое лицо, голубая классическая рубашка и серые брюки. Он источал спокойствие и уравновешенность. Воздух в кабинете тонко пах лавандой и мятой, видимо для успокоения пациентов, явно нуждающихся в нем.
— Здравствуйте, — я осталась стоять на месте.
На меня нахлынули воспоминания о походе к школьному психологу и причине, по которой я там оказалась. Невольно растерявшись, я ссутулилась будто это могло скрыть мое присутствие в помещении, снова превратившись в подростка с проблемами в школе.
— Прошу вас, Кейт. Верно? — уточнил мужчина. — Проходите, садитесь, — он указал на просторное, большое кресло для пациентов.
По внешнему виду оно больше походило на место, где можно хорошо расслабиться и ни о чем не думать, а никак не изливать душу врачу. Хитрая уловка. Я нерешительно опустилась в кресло, ерзая от волнения, и никак не находила удобную позу, хотя мое тело более чем комфортно утонуло в мягчайшей обивке. Мистер Тернер расположился напротив, подготовив бумаги для записей.
— Кейт Уилсон, двадцать четыре года, — прочел он в листке, который, похоже, являлся моей своеобразной медицинской картой. — Скоро двадцать пять. Серьезный жизненный рубеж, — мужчина ободряюще улыбнулся.
Я молчала, не спешила завязывать душевную беседу. Мне эти уловки были знакомы. Так врачи пытаются наладить контакт, вызвать пациента на диалог.
— Расскажите о себе, Кейт. Можно я буду вас так называть? — он заинтересованно рассматривал меня в ожидании ответа.
— Можно, — я нервно подергала ногой под внимательным взглядом врача. — Что мне нужно рассказать?
Мистер Тернер понял, что я не из тех пациентов, которые легко и просто начнут болтать без умолку о себе. А значит ему придется приложить
— Откуда вы? Чем занимаетесь?
Пара осторожных, наводящих вопросов, чтобы прощупать мое настроение.
— Раньше я жила в Нью-Йорке с родителями. Потом переехала в Линден, где работаю барменом в единственном местном баре, — биография оказалась уж слишком краткой.
— Почему решили переехать? — поинтересовался врач.
— Родители погибли в аварии. Я осталась одна, и большой город меня порядком утомил.
Похоже, мой план не откровенничать стремительно терпел крах. Информация о бедах в жизни была тем, что искал врач.
— Ваше состояние стало нестабильным после гибели родителей? — мужчина сделал пометку в бумагах.
— Не знаю.
Я в самом деле не знала когда это началось. Когда я сломалась под гнетом проблем, а моя психика дала трещину, которая стала расползаться все сильнее и сильнее.
— Давайте так, — мистер Тернер решил зайти с другой стороны. — У вас есть проблемы психологического характера, которые мешают вам жить?
Заметив мое замешательство, в котором я взвешивала все «за» и «против», он поспешил уточнить:
— Разумеется, я не буду настаивать на лечении, если вы не желаете, но могу дать рекомендации, брошюры для самостоятельного изучения. А вы подумаете и решите, справитесь ли вы сами, — деликатно уточнил врач.
Предложение звучало, с одной стороны, весьма заманчиво. С другой, обязывало меня раскрыться, чего мне совсем не хотелось делать в свете тяжелых последних суток. Похоже, час, когда стоило взять жизнь в свои руки, настал. Я хотела сама принимать решения, сама справляться с неудачами и сложностями. Сейчас самое время попробовать. Люди в моей жизни то приходят, то уходят, и это движение дестабилизирует мою стойкость чуть больше чем полностью. Довольно.
— У меня панические атаки, — горло, скованное волнением, захрипело.
Я прокашлялась и посмотрела на врача уже увереннее. Он кивнул.
— Когда они начались?
— Когда моя подруга уехала в силу обстоятельств, я осталась одна и мой начальник… — я сделала вдох поглубже, — накричал на меня.
— У вас реакция на громкий крик? — уточнил врач, делая пометки.
— Да.
— Есть еще ситуации или мысли, которые вызывают панику?
Мистер Тернер без труда понял, что разговорить меня полностью будет сложно, почти нереально, поэтому подкрадывался к глубинам моего сознания маленькими шагами. Я отвела глаза, бездумно смотря на бесцветный горизонт в больничном окне.
— Мысли об одиночестве. О том, что близких и дорогих мне людей может не стать, — голос дрожал, выдавая мое не самое стабильное состояние. — Это пугает. Проще не привязываться к людям.
Откровение вырвалось само собой, стоило встать перед глазами ночным событиям, а запаху пожара вновь пощекотать рецепторы.
— Вы хотели бы прожить жизнь в одиночестве во избежании потерь? — врач умело задавал наводящие вопросы, плавно подбираясь к сути.
— Такое решение было бы логичным с целью обезопасить свои нервы, — я сжала пальцами мягкие подлокотники, что не укрылось от собеседника.