The Last station
Шрифт:
И так было всегда.
И бутылку она ставила подальше.
Долго хихикала над всяким. Над шутками в голове. Над своим лицом в зеркале. Над пятидесятилетней соседкой, которая в такие моменты становилась подозрительно умной и всепонимающей. Смешно было всегда, за исключением тех случаев, когда кто-то из «внешнего мира» портил ей всю малину своими моральными наставлениями. Верно говорят: «Не лезь в голову пьяному, он сам боится туда соваться».
Но пока бутылка стояла как можно дальше от ее «рабочего» места, всё было под контролем. Бутылка стояла так далеко, чтобы
Такого кстати с ней никогда не бывало.
***
– Луизонька, – донеслось до неё сквозь толщи воды. – Луиза, – повторный клич, и судно, на котором она уснула, затряслось. – Луиза, проснись.
Она приоткрыла чувствительные к свету глаза по одному, натыкаясь на мутную фигуру. Силуэт поплыл, и она зажмурилась, боясь расставаться с горячей, душной тьмой. Голос зачем-то опять просил её очнуться.
Луиза сдалась. Глубоко выдохнула и приподнялась на локтях, чтобы взглянуть в лицо нарушителю спокойствия.
– О Боже, ты дышишь.
Луиза хотела улыбнуться, узнав голос, но рот не двигался, высохшие губы не подчинялись приказам.
– Привет, – беззвучно прохрипела она. Напротив, на краю кровати сидела Юлия, соседка по палате, – женщина, как уже упоминалось, пятидесяти лет, потерявшая взрослого сына слишком рано и бывшая к этому совершенно не готова. Женщина всматривалась в то помятое нечто, что ещё вчера было лицом Луизы, а затем произнесла в ответ:
– Привет.
Футболка липла к спине. Луиза проверила на ощупь – да, так и есть, пот лился с неё ручьём. По лбу так же стекали две жирные капли вдоль линии волос.
– Сколько времени? – спросила девушка следом. Голос ещё не вернулся. Немного стыдно, что кто-то видел её позорные пробуждения каждый раз. – Я успеваю к завтраку? Или… стоп! – В пластиковом окне без занавесок сидела тёмная ночь. Она что, сутки проспала?
– Не волнуйся, сейчас половина третьего утра, – опровергли губы цвета мрамора. – Мне показалось, что ты подозрительно не дышишь… – Луиза усмехнулась на эту реплику Юлии. – Я подошла, а тут ты в крови. Я и разбудила.
– Блин… – Луиза поспешно просунула руку под одеяло. – Только не это.
– Нет, – Юлия отвела взгляд. – Кровь изо рта текла.
– Что?.. – Луиза коснулась уголков губ и нащупала сухие корочки. Нетерпеливо почесала и сорвала одну.
Затем быстро встала и всё ещё полупьяной походкой скрылась в общей ванной, которая, хвала Небесам, находилась прямо напротив их палаты.
Луиза машинально осмотрела себя. Отёкшее потное лицо, красные глаза и обожжённые губы. Из уголка рта виднелись рубиновые корочки, стремясь ближе к уху. Винить себя уже не было сил. Умыться бы, да лечь досматривать мультики..
– Это укус. Я, когда выпью, челюсть не чувствую. Иногда могу сильно прикусить губу или щеку изнутри. До полноценного кровотечения это не дотягивает, – поделилась она матчастью с Юлией, присев на крышку унитаза. В
Когда она вернулась в палату, Юлия, окаменев, сидела на всё том же месте и не отвечала. Луиза отвесила себе мысленно подзатыльник: теперь Юлия наверное, брезговала быть с ней, увидев, как на кровати чётко проявились мокрые границы лежащего там тела, пережившего алкогольную агонию.
– Эм, знаешь, – стыдливо начала она. – Ведь доктору Крашнику не обязательно об этом знать…
Юлия бросила красноречивый взгляд и покачала головой.
– Я стараюсь, правда… – тихо произнесла девушка, не смея подойти. Чувство вины стреблось в груди.
– Лу, я переживаю за тебя, – напоследок произнесла женщина и направилась к своей кровати. Луиза надеялась, что хотя бы у соседки получится досмотреть сегодня сны. Сама девушка стянула мокрую простынь и, стараясь не натыкаться на стены, понесла её в специальную комнату. На ощупь засунула всё в первый попавшийся узел с грязным бельём, и только потом вернулась в кровать.
***
После того конфуза Луиза не пила уже три дня. Стойко держалась. Голова болела, было тошно и мучительно, и ещё до неприятного трезво. Мыслительный процесс предавал, напоминая, что заначка ещё не совсем пуста.
Дела в группе не улучшились. На личных встречах с психиатром он недовольно отмалчивался, читая ее как открытую книгу. Да так жестоко, что корешок выгибался и уголки страниц закручивались под таким взглядом.
И помощи попросить не у кого, потому что защищать её нужно от неё самой. Тот парень, что приглянулся ей ещё в первый день, был занят куда более важными вещами. Болтал с Матерью-Природой и на групповых сеансах отмалчивался. Эгоист сраный.
Искать помощи неоткуда и незачем. Но Луиза знала, что скоро всё придёт в относительную норму, если продержаться ещё немного. Впервые она столкнулась с «постзапойной депрессией» в семнадцать. Состояние отмены. Пьяная эйфория сменялась апатией. Луиза ненавидела и презирала себя в эти дни. Длилось это состояние цепкого самобичевания два дня, но потом обычно отпускало. Сейчас оно опять напомнило о себе, но в этот раз Луиза, наученная опытом, знала, что делать, а чего избегать. Всё почти хорошо. Но руки по-прежнему тянулись к тайнику с бутылкой, которую она променяла у дежурного медбрата на наличку. И с этим бороться было сложнее.
***
«Две минуты до полуночи. Не одна. Ведь когда ты оглашаешь точное время, эта самая минута проходит. И не остаётся ничего. А сказав “Две минуты до полуночи”, ты выигрываешь запасное время. И вот они – последние 60 секунд, которые ты со скрупулёзной решительностью считаешь в голове. Зачем? Да потому что тело хочет постепенно подготовиться. Чтобы слышать в ушах шум крови, а дыханием приглушить все остальные звуки.
И 3… 2… 1…