The Lie I've Lived
Шрифт:
Игнорируя его завуалированный вопрос, удерживаю на лице нейтральное выражение и выуживаю воспоминание.
– Ваш или мой?
– Мой больше, но если ты не намерен смотреть его со мной, то из ностальгии я предпочел бы воспользоваться твоим. Он вызывает в моей памяти самые лучшие воспоминания о проведенных с Николасом совсем ещё невинных тогда временах.
Он опускает в чашу мое воспоминание и погружается в просмотр. Мне надо убить несколько минут, и я подхожу к Фоуксу. Феникс, сейчас молодой и сильный, посылает мне поздравительную трель.
– Спасибо, я ценю твое поздравление. Полагаю, что отношения
Расправив и хлопнув крыльями, Фоукс упирается взглядом в Сортировочную Шляпу на голове у голема. Интересно, что думает об этом бессмертное существо? Феникс издает звук, очень похожий на смех, и слетает с насеста, приземлившись на плечо голема.
Шляпа говорит:
– Знаешь, теперь я, наконец, могу отплатить тебе за все те годы, жалкое ты и вонючее дерьмо червяка, – голем пытается ударить птицу, но Фоукс с легкостью уворачивается.
– Вернись сюда!
Несколько минут развлекаюсь, наблюдая, как феникс Дамблдора насмехается над Сортировочной Шляпой. Несмотря на новое тело, она слишком медлительная, чтобы поймать ловкую птицу. Улыбаюсь изливающемуся потоку оскорблений от моего расстроенного советника, пока Дамблдор, наконец, не прочищает горло.
– Очень яркое воспоминание, Гарри. В суде такое недопустимо, если ты этого вдруг не знал, хотя подтвержденное сывороткой правды свидетельство могло бы придать правдоподобие твоему рассказу. Однако они лишь теоретически допускали поддержку, но не принимали в заговоре активное участие. Беседа бесспорно указывает на неблагонадежность обоих, но для возбуждения дела самого по себе этого недостаточно.
– Я удивлен, что вы не ищете отговорок для Снейпа и не пытаетесь оправдать его поведение.
– Несмотря на распространенное мнение, Гарри, я не всеведущ и не в курсе всего, что происходит в этих стенах. Я всего лишь человек. Множество вещей проходит мимо моего внимания. Как бы то ни было, полагаю, профессор Снейп готовится покинуть школу или уже её покидает. Несмотря на все мои усилия попытаться вас примирить, похоже, у меня ничего не вышло.
– Я презираю эту жалкую пародию на человека.
Дамблдор, чуть наклонив голову, садится на свое место и жестом предлагает мне присесть напротив его стола.
– Да, я заметил. Я также заметил, что твоя ожесточенная ненависть усилилась с тех пор, как в этом году ты вернулся в школу. Я знаю, что вы никак не пересекались с ним летом, и не могу найти этому объяснения. Я надеялся, что ты сможешь меня просветить.
– Что вы хотите от меня, директор?
– Достаточно правды, – буравит он меня глазами, и я ощущаю легкий щуп легилименции. Отразив его, замечаю на лице старика проблеск удивления, а за ним и одобрения.
– Поразительно, Гарри. Ты продолжаешь меня впечатлять.
– Стараюсь.
– Ты ведь не против мне кое-что рассказать…
– Я уверен, что Снейп вас предаст. Он служит свету без всякого на то желания.
– Скажи на милость, откуда ты это взял?
– На нем висит долг моей семье. Именно долг вынудил его поменять стороны в конфликте и защищать семью Поттеров. Это, да плюс ещё его нездоровое увлечение Лили Поттер.
– Вижу, что Сириус повлиял на твое впечатление о событиях прошлого.
Бросаю взгляд на Сортировочную Шляпу. У голема скрещены
– Боюсь, это мой собственный вывод. Должен признаться, я солгал. Столкновение с дементорами отнюдь не открыло во мне какой-то новой силы. Однако оно освободило воспоминания, запертые в моей памяти.
Дамблдор подается вперед.
– Воспоминания? Кому они принадлежат?
– Джеймсу Поттеру. Абсолютно все. Его жизнь и даже его смерть.
– Понятно. Прости, но я прошу тебя предъявить доказательства.
– Я дам вам посмотреть два воспоминания. Первое – о том, как вы с Джеймсом обсуждали в этом кабинете пророчество. Второе – последние секунды попытки сражения Джеймса Поттера с Риддлом. Этого будет достаточно?
– Действительно. Похоже, ты серьезно обдумал свой выбор.
Качаю головой.
– Первое показывает степень моих знаний, и так как присутствовали только вы с Джеймсом, вы сможете сравнить их с вашими собственными воспоминаниями. Этого должно быть достаточно, чтобы поверить мне. Второе показывает, что я знаю, против чего я вынужден сражаться. Несмотря на все свои навыки и умения, Джеймс Поттер не продержался и минуты против Риддла на поле битвы, выбранном им самим. У меня сила сына, защита крови матери и память отца. И даже этого может быть недостаточно.
***
– Стоит ли всё ещё называть тебя Гарри?
– Имя не хуже прочих. Поменяй его сейчас, и люди насторожатся. Если вы посмотрите на карту, то увидите – она показывает мое имя полностью. Мародеры подобного не задумывали.
Директор соглашается.
– Ты оказался в крайне интересной ситуации, Гарри. Можно только предполагать, что произошло бы, если бы профессору Локхарту удалось его заклинание. Он мог бы пожать бурю. Я пришел к заключению, что именно из-за пророчества ты намеревался держать меня в неведении?
Мне и в голову не пришло подумать о возможных последствиях столкновения с тем позером. Что касается вопроса, этого отрицать нельзя.
– Вы могли бы быть со мной откровеннее на первом либо на втором курсе – да в любое до настоящего момента время. С моей точки зрения, вы этого не заслужили.
– Даже после событий в конце прошлого года я не полагал, что ты готов. Том жаждет получить новое тело, но он все еще расстроен и ему недостает сил и средств. Я просто ждал, когда ты повзрослеешь, и надеялся, что до этого ты будешь наслаждаться оставшимся детством. Искренне хочу сказать: слово «вина» определяет последние два десятка лет моей жизни. Мне стыдно, что я не смог спасти Джеймса и Лили, как и многих других погибших, что я не смог сделать больше, чем оставить тебя с твоими родственниками, что меня обманул Квиррел, ввело в заблуждение воспоминание из дневника, и что я приговорил Сириуса на годы в руках дементоров. Время доказало, причем самым болезненным образом, что я несовершенен. Когда я победил Геллерта, мой мир был гораздо конкретнее, я был героем среди героев, и меня сочли целесообразным возвысить, сделав лидером. В конце концов, кто я такой, чтобы стоять на пути своего величия? После многих лет борьбы с моим заблудшим другом я полагал, что заслуживаю такую награду. Смирение, Гарри, – если и есть что-то в этой жизни, чему я могу тебя научить, так это смиренно оценивать свои решения.