The Lie I've Lived
Шрифт:
– Как и я, – ворчит она. Слишком уж она любит соперничать, чтобы не злиться. Флёр просто придется самой в этом разобраться. Что бы я ни сказал, это будет не важно. Должен признаться, её вечное стремление всегда быть первой и ставить себе такую высокую планку – довольно привлекательная черта, и я отношусь к этому с пониманием.
На платформу поднимаются несколько человек и начинают приводить её в порядок ко второму раунду, а голос Бэгмена призывает обратить внимание на вторую дуэльную платформу. Несколько уже оправившаяся от своей хандры Флёр, взглянув мне в глаза,
– Ты победишь Виктора, – слышу я не вопрос – приказ. Приказ, которому с радостью подчинюсь.
– Заставлю его есть землю.
В ее ответе слышу нотку вернувшейся к ней игривости:
– Тогда чего ты ждешь? Только не забудь оставить что-то и мне. В следующем раунде я ему отомщу.
Улыбнувшись, разворачиваюсь к своей платформе. Афина, пожалуй, оказала Флёр услугу, избавив её от излишков наглости.
Шляпа поворачивает ко мне голема лицом, когда я прохожу мимо.
– Рассчитываю на крики боли и кровь. В ином случае я буду сильно разочарована.
Попытавшись справиться с наползающей на лицо злой усмешкой, на миг медлю с ответом:
– Увидишь.
***
В ответ на едва намеченный положенный поклон болгарина еле заметно наклоняю голову. Исходящее напряжение от собравшейся толпы народа можно буквально резать ножом. Пусть большая часть зрителей не слишком умна, но даже до самых тупых дошло, что поединок вряд ли можно будет назвать «дружественным».
Мы оба сдвигаемся с места и выпускаем первые проклятья в миг, когда судья-француз выговаривает:
– Начали!
Из-за пущенного им оглушительного раската грома из моего левого уха бежит струйка крови. А мое заклинание преобразует кусок разделяющего нас помоста в когтистую руку размером с тролля. Отросток подскакивает аж до уровня талии, но Крам распыляет его взрывным.
– Стоп! Предупреждение Хогвартсу! Чрезмерное применение силы и потенциальный смертельный исход! – прерывает нас судья воплем, бьющим по моим барабанным перепонкам.
– Кулак сжимался, – протестую я. Крам уничтожил его прежде, чем тот успел закончить дело. У меня не было намерений выпотрошить болгарина… по крайней мере, публично. Судья пытается предотвратить события, пока всё не вышло из-под контроля. Ну и флаг ему в руки.
– Протест отмечен. Предупреждение остается в силе. Дуэлянты на позиции. Приготовились! Начали!
Ублюдок кидает в меня Левикорпус. Ох, Снейп, самонадеянный ты придурок! Раньше ты имел обыкновение хранить свои тайны, и мародёры вынуждены были их у тебя воровать. А теперь ты раздаешь их на раз-два, как грошовая потаскуха! Позволяю заклинанию себя коснуться, отвлекая от своего отбрасывающего, которое кувалдой впечатывается ему в живот. Магия смягчает мне падение, и я, толчком поднявшись на ноги, вижу, как скорчившийся Крам с прижатой к животу рукой все-таки умудряется остаться в кругу. Сплюнувший кровь болгарин, кажется, готов меня убить.
Отлично! Не хочу выигрывать так быстро.
Он пытается достать меня одним из вариантов «Пытки» – я отметаю проклятье в сторону, словно мошку. Пробую усилить боль в его помятых кишках, наслав щекотку
Его палочка испускает вспышку и тут же еще три проклятья. Завидев вспышку, кастую позаимствованного у Афины зеркального двойника. В ту долю секунды мы оба не видим действий противника. Его проклятья на подходе, и два ЭйяДжея синхронно от них уклоняются. Во время его следующего залпа отвлекающими движениями тайком ставлю копии щит. Делаем одновременный шаг, и я бросаю пару слабых, но быстрых разрубающих. Первое пробивает его защиту и врубается в плоть бедра, когда я отступаю от иллюзии. Крам прижигает рану и, не гася огонь на кончике палочки, посылает в меня файербол. Медлю до последней секунды, но всё же ставлю щит и шагаю сквозь него.
Как я и думал, он тут же атакует иллюзию!
Второй файербол Крама со свистом летит в копию – этот идиот, стоящий там с маниакальным выражением на лице, слишком много вложил в шар. Испытанный мною жар и слабый ожог стоят того, чтобы поставить Виктора в уязвимое положение.
Действия позволили мне выиграть нужное время. Моя палочка демонстративно небрежна. Это заклинание будет специально искажено. Выражение его лица, когда в него впивается мой луч из магии трансфигурации, не поддается описанию. Виктор, шатаясь, роняет палочку и выпрямляется, а его кожа покрывается светло-коричневым мехом. Он теряет равновесие и опрокидывается, в то время как тело его удлиняется и скручивается.
Там, где только что стоял офигеть какой крутой Крам, теперь получеловек-полуосел. За исключением ушей я оставил его лицо нетронутым, да и рука, которой он обычно держит палочку, вполне рабочая. Пусть на фотографиях его легко будут узнавать.
Его яростный вопль больше похож на рев осла – ну просто вишенка на торте. Нечто, бывшее раньше Крамом, покачнувшись, хватает палочку, которую я даже не потрудился призвать. Скрестив руки, смотрю на него. «Это» тратит несколько секунд на попытку отменить трансфигурацию, но сдается и переходит к нападению.
Его первое заклинание снова заканчивается ревом осла – фиаско. Крам переключается на невербальные, что дает результат получше, но я всё отбиваю и бросаю несколько сглазов. Его бока покрывают фурункулы, а задние ноги трясутся под действием ватноножного. После этого я прекращаю атаки.
Решив сделать из него еще больший объект для насмешек, поднимаю волховской щит и поворачиваюсь к нему задом. Слабенькие проклятья бессильно бьются о мою мощную защиту. Публика колеблется, не зная, приветствовать ей меня или освистывать. Не виню их – я ведь всё это делаю не для того, чтобы им угодить. Я отдаю Краму долг за все его мелкие и не очень подлости в этом году. То, что толпа народа увидит, насколько он слаб и ни на что неспособен, не просто сокрушит его – это развеет его в пыль.